Проклятая весна

– Заведи еще одного ребенка, – посоветовала двоюродная бабушка Юджина, Герти. Она наклонилась к Коллин, словно собиралась поведать некий секрет. Белые волосы Герти вились кудрявыми локонами. От нее пахло тальком и чем-то кислым. Коллин через силу улыбнулась, и Герти похлопала ее по руке. – Милая, ты холодна как лед.

У Коллин возникло желание ее отшлепать. Она, конечно, его подавила и вместо этого позволила Герти заняться пеленками Алсеи. Ей было почти девяносто, и вдовой она пробыла уже больше полувека. Ее единственный сын умер от полиомиелита. Она до сих пор носила в медальоне его фотографию.

По комнате пронесся хор смешков. Вошел Юджин, положив руку на бедро Энид. Рич никогда не прикасался к Коллин на людях.

– Только посмотрите на этих двоих, – цыкнула Герти. – Помяни мое слово, скоро мы снова сюда вернемся. Ну. Ты тоже еще молода.

Но когда это Коллин чувствовала себя молодой? Даже в подростковом возрасте Энид казалась ей не младшей сестрой, а непутевой и беспечной дочерью. Она посмотрела на Рича, который, наклонив голову, вслушивался в угасающий вечер.

– Без братьев и сестер одиноко, – сказала Герти.

– У Карпика есть кузены. – даже для самой Коллин это прозвучало неубедительно.

– Заведи еще одного ребенка. – Герти снова похлопала ее по руке. Кожа у нее обвисла, вся покрылась старческими пятнами. – Не видела ни одного мужчины, которому бы не нравилось этим заниматься, сколько бы лет ему ни было.

Карпик вернулся в зал.

– А теперь мне можно торт? – спросил он. Торт горбился на блюде, как осыпавшийся песчаный замок. Дот отрезала ему кусочек.

– Здорово, когда дети не плачут. – Она улыбнулась спящей на руках Коллин Алсее.

Они нашли себе место за столом, и Карпик принялся облизывать с вилки глазурь. Коллин поцеловала его в макушку. Ее милый мальчик. Ее маленькое чудо.

– Печенюшка, – прошептала она. – Откуда у тебя такие красивые каштановые волосы?

– Марла! – заорала Энид. – Положи это все в пикап!

Марла подняла ящик со льдом.

– У нее сегодня свидание, – пояснила Энид. – Она меня саму в пикап отнесет, если я ее попрошу, – только бы разрешила ей пойти.

Когда-то, еще до рождения Карпика, Коллин так мечтала о собственном ребенке, что сердце ее разрывалось пополам, даже когда она просто желала маленькой Марле доброй ночи. И посмотрите только, как она выросла: уже почти взрослая девушка, прекрасные белокурые волосы, кожа настолько бледная, что на висках проступают голубые венки. Ужасно красивая. «Красота до добра не доведет, – однажды сказала мама Коллин, когда она еще училась в старшей школе. – Вмиг забеременеешь и окажешься связана семьей еще до того, как вообще поймешь, чего хочешь в жизни. Лучше уж быть невзрачной».

– Мне нужно пиво, – объявил Юджин. Они уже успели вытряхнуть скатерти, вытерли и сложили столы.

– А дети? – спросила Коллин.

– Ну пусть отопьют, если хотят. Я им личное пиво покупать не буду.

Дети втиснулись за угловой столик в «Одной-единственной».

– Я хочу картошку с сыром, – потребовал Уайет.

– Я тоже, – сказала Энид.

– Мы только что поели, – заметила Энид. У барной стойки Дэниел разговаривал с Бесси МакКуэйд – в школе они учились в одном классе. Столько лет отсутствовал, а теперь от него не продохнуть. Бесси бросил муж. Она жила рядом с Лесопильным ручьем вместе с сыном, у которого была заячья губа, и примерно пятьюдесятью кошками. Коллин помнила, как раздулись в отвращении ноздри мужа Бесси, когда он увидел верхнюю губу своего новорожденного сына, как он попятился, когда Коллин положила младенца ей на грудь.

– А, тетя Коллин?

– Что? – не поняла она.

В другом конце зала Бесси МакКуэйд отвесила Дэниелу пощечину. Кел стоял за барной стойкой, скрестив руки. Дэниел поднялся, бросил несколько купюр рядом со своим стаканом, сунул в карман блокнот, засунул за ухо карандаш. Больше всего Коллин поразило выражение лица Бесси.

– Смотри, чтобы тебя дверь по лицу не ударила! – крикнул кто-то в спину Дэниела.

– Наверное, он что-то не так понял, – подмигнул Юджин. Коллин захотелось ткнуть его пальцем в глаз.

– Эти хиппи трахаются, словно кролики, – проговорила Энид, ставя на стол тарелки с картошкой фри.

– Энид, – осадила ее Коллин.

– Что? Это правда. Что они там с деревьями делают, эти любители девственной природы?

– Да не в этом же смысле.

– А кто знает.

«Не раздувай огонь», – говорила мама, когда Энид начинала ее подкалывать. Снова потек разговор. Бесси МакКуэйд провела пальцем по ободку своего бокала, извлекая из него тонкий, пронзительный звук, слышный только Коллин. Дэниел спрашивал ее о сыне; Коллин поняла это по наклону плеч Бесси, по тому, как она сидела за барной стойкой с очень одиноким лицом, хотя ее окружало множество людей.

– Что я пропустил? – Рич сел за стол рядом с ней и принялся покачивать ногой. Чего он вообще так нервничал? Она положила ему на бедро ладонь, и он замер. Потом переплел свои пальцы с ее и положил их руки на стол, у всех на виду.

6 сентября