Проклятая весна

Это неправильно, промелькнуло у нее в голове, когда она опустилась на влажную траву. Что ты делаешь? Тебе просто грустно. Сердце Дэниела билось о ее ребра, холодный ветерок касался ее голого живота, дыхание участилось, их ноги переплелись. Когда Дэниел попытался отодвинуться, она напряглась, заставила его войти еще глубже. Сейчас. Сейчас. Сейчас.

Он перевернулся на спину, и они лежали бок о бок, задыхаясь, под шум прибоя, бьющегося о камни внизу. Коллин подтянула колени к груди и обняла их, как велела медсестра – так повышались шансы на зачатие. Кто знал, сколько еще таких шансов у нее будет?

– Что ты делаешь?

– Ничего. – Она повернула голову, улыбнулась. – Почему ты вернулся?

– Я же говорил. – Дэниел погладил ее по ребрам. – Исследование.

– А на самом деле?

Его рука замерла.

– Мама больна.

Коллин посмотрела на него, но Дэниел уставился в небо. Она запомнила Долорес Байвотер бесстрашной женщиной. Как-то раз она назвала Глорию Адэр отсталой деревенщиной за то, что она заставила своего сына – он учился в одном классе с Коллин и Дэниелом – встать голыми коленями на гравий в качестве наказания. После этого его ноги все были покрыты кровавыми бороздами. Еще он заикался.

«Не лезь не в свое дело, шлюха», – с усмешкой произнесла миссис Адэр. Мама никогда не произносила таких слов. Миссис Адэр была некрасивой женщиной, а на шее у нее красовалось скопление маленьких родинок. А вот мать Дэниела была невероятно красива. Ее деревянные серьги – маленькие пучки нежных белых сосулек – звякнули, но лицо осталось совершенно спокойным.

«Что вам сделалал ваш муж, что теперь вы вымещаете злобу на маленьком мальчике? – вслух спросила миссис Байвотер. – Он ведь вам изменяет, да?», – догадалась она, и в уголках ее красивого рта мелькнула победная улыбка. Как такая женщина могла заболеть?

– Почему ты перестала ходить за яйцами? – спросил Дэниел.

– Откуда ты…

– Я уже несколько месяцев беру пробы из вашего ручья. Дворняжка ваша лает будь здоров.

Коллин качнула травинку пальцем.

– Это пес Рича. – Произнеся это имя, она почувствовала острый приступ вины.

Дэниел приподнялся на локте.

– Ты не могла бы просто налить в эти банки немного воды из-под крана? Ну правда. Раз в неделю. У меня целая вечность уходит, чтобы дойти до Проклятого ручья.

– Ричу это не понравится. – Коллин села.

– А какой он? – спросил Дэниел.

– Рич? – Рич был человеком, который ловил пауков и выпускал их на улицу вместо того, чтобы просто прихлопнуть. Когда родился Карпик, он начал убивать ядовитых, но перед тем как шлепнуть паука лодонью, всегда с сожалением вздыхал. – В Риче нет ни грамма подлости, ни одного злого намерения. – Она натянула водолазку.

Дэниел помог ей с пикапом: проехал всю дорогу задним ходом, вывернув шею, чтобы видеть, куда едет. Он мычал себе под нос какую-то мелодию, о зубы постукивал мятный леденец. Коллин молчала. Она всегда была верна Ричу – и в мыслях, и в действиях, но тут открылась дверь, и она вошла в нее, даже не успев ни о чем подумать. Она ущипнула себя за мочки ушей. Надо подумать о чем-то другом.

Черный пикап исчез. Дэниел выехал на пустую обочину.

Коллин хотелось поехать домой, раздеться, принять душ.

Дэниел заглушил двигатель, откинулся на спинку сиденья и вдохнул. Она ощутила запах мяты.

– Жалко, – сказал он.

– Что жалко? – легкость, которую она ощущала совсем недавно, исчезла.

– Что ты ушла.

– Я не ушла. Я вернулась домой.

– Ну да.

– Это ты мне так и не позвонил, – возмутилась Коллин.

– У вас даже телефона не было.

– Я доехала аж до Кресент-Сити, чтобы позвонить тебе из телефона-автомата, – упрекнула Коллин. – Я тебе в общежитие звонила, наверное, дюжину раз.

Это воспоминание вызвало в ней волну стыда.

– Ты сказала, что уедешь на выходные, – вяло заметил Дэниел.

Да. Но на самом деле она собрала все свои вещи, сунула под мышку лампу-кролика и пропихнула ключи под дверь хозяйки, испытывая тайное облегчение. Она терпела все это пять месяцев, сидя в одиночестве в комнате и тоскуя по дому, пока Дэниел был поглощен своей учебой.

В постели он клал учебник на свою обнаженную грудь и, напевая себе под нос, читал, пока не заснет, позабыв про Коллин.

– Это ты ведь так и не вернулась назад, – напомнил ей Дэниел.

– Ты знал, где я была.

Дэниел наклонил голову.

– Да ладно тебе, Коллин. Ты просто хотела соскочить, признай это. Тебе подвернулся шанс, и ты воспользовалась им.

– Моя мама заболела! – Ее голос задрожал от гнева. – Теперь-то ты в курсе, каково это?

– Слушай, мне жаль, что я не появился у двери твоего дома, чтобы твоей маме снова выдался шанс назвать меня твоим «маленьким парнем-полукровкой» и выдохнуть струю дыма мне в лицо. Ты это хочешь услышать? Я говорил, что никогда не вернусь сюда. Ты свой выбор сделала, не пытайся теперь свалить это на меня.

– Я совершенно довольна своим выбором.

Дэниел усмехнулся:

– Правда, что ли?