Проклятье Жеводана

Оглядывая ее багряные подтеки от ударов, я знал, что даже атлет вроде меня легко справится с девчушкой. Но другое дело, у меня не было никакого желания применять к ней силу – мне было едва ли не физически больно смотреть на ее изуродованную руку.

К счастью, ее голова пару раз кивнула, и у меня отлегло от сердца.

– Сочту за честь, ваша светлость, – произнесла она.

* * *

Когда мы зашли в дом, я оповестил слуг о своей очаровательной гостье и просил накрыть на нас двоих. Мы же с Сарой направились в самую светлую комнату в шале – просторную гостиную, большие окна которой были распахнуты настежь. Мы с Сарой сели на диван, и я убедил ее доверить мне свои раны.

– Граф, в самом деле! – препиралась она.

– Мадемуазель, это меньшее, что я могу для вас сделать, – настаивал я.

Все же Сара согласилась принять мою помощь, и мне была прекрасно понятна та неловкость, которую ей пришлось испытать. Взгляд преступницы бегал из стороны в сторону, стыдливо опускался и отводился прочь, пока я с должным старанием и необходимым для целителя хладнокровием промывал ее раны в растворе.

Девушка было, как обычно случается с людьми, оказавшимися в крайне неловком положении, принялась осматривать интерьер, но и тут ей, видно, пришло на ум какое-то из наставлений, что вот так оглядываться – дурной тон.

– Ваша светлость, мадемуазель, – с поклоном доложил слуга, явившись настоящим спасением для Сары.

Мы проследовали в столовую, где уже было накрыто для нас. Та очаровательная неловкость, которая поначалу меня забавляла, начала раздражать. К слову, раздражительность моя была вызвана и тем планом, который я вынашивал в своем разуме, одержимом и смущенном демонами. Сара глядела на приборы, и ее глаза суетно разбегались. Рука потянулась сперва к ложке для первого, но почему-то девушка очень скоро одернулась, отказавшись от своего порыва.

– Мой друг, не будьте так строги к себе, – произнес я, расправляя салфетку. – Мне становится не по себе от одной мысли, что моя гостеприимность обернулась для вас нестерпимой пыткой. Прошу, восстановите силы, вам необходимо поесть.

– Простите, ваша светлость, – произнесла она, потирая левую бровь. – Мне так неловко, ведь вы…

– Я должен искупить свою вину перед вами, – настоял я, положа руку на сердце.

– Ваша светлость, я не вправе… – пролепетала Сара и тут же умолкла.

Даже сейчас мне интересно, что же она хотела сказать. Она была смущена моим обращением с ней, с преступницей и убийцей.

– Прошу, не думайте об этом скверном деле, – просил я, как будто бы ничего странного вовсе не сделалось. – Набирайтесь сил.

Преступница кивнула и приступила к еде. Ко мне аппетит едва-едва шел. Чтобы не вызывать каких-то подозрений, я ел безо всякой охоты, и каждый кусок был безвкусным и пустым. Все чувства извратились, вели себя иначе, нежели я привык. Я глубоко вздохнул, отложив столовые приборы, что заставило Сару поднять взгляд на меня. Сложив руки замком, я уперся локтями о стол и припал губами к рукам, задумчиво сведя брови. Струна была натянута, и я слышал смычок, я слышал этот звук.

Слышала ли она это тоже? Или просто угадала по моему лицу – не знаю. Я сам не помню, что прошептал ей, это было одно-два слова, точно не больше. Голоса почти не подавал, это было не нужно. Сара была умна, слишком умна, но сейчас я был сильнее, хоть до последнего не хотел применять грубой силы и волочь ее в подвал.

* * *

Она оказалась сильнее, чем выглядела. Что, впрочем, не составило мне особенного труда затолкнуть ее за решетку и закрыть за ней дверь.

– Я клянусь вам, я сохраню вашу тайну! – кричала она, припав и яростно колотясь о железные прутья.

Мои питомцы оживились, чуя нового человека в этом подземелье. Сара оказалась в небольшом помещении меж решеток, и ее от зверей отделяла дверца, которую проектировал Хёлле, внимая моему замыслу.

– Охотно верю, мадемуазель, – произнес я, направляясь к большому колесу, которое приводит в движение преграждение, поднимая его вверх, подобно старому механизму средневековых ворот.

– Граф, умоляю! – вопила она, срывая голос, но я был самонадеян и уверен в своем намерении, не подозревая, чем мне обернется случившееся.

В полном ощущении власти и контроля я обратил механизм в действие, снимая преграждение меж нерадивой девчонкой и дикими зверьми. Я обратил пристальный взор на гиен, которые стали громко лаять, и я удивился, до чего ж их раззадорило живое мясо. Сара замерла как вкопанная, не отрываясь глядя в глаза моих чудовищ. Но следующее мгновение холодным лезвием полоснуло мой разум, и я встал как вкопанный.

Гиены кричали не от голода, не в предвкушении. Их уши и хвосты трусливо поджались, а лапы семенили, не смея преступить черту, как будто преграда все еще стояла между ними. Я с ужасной отчетливостью осознал, что зверье стращает своими кривыми выпирающими зубами из трусливости.

Медленно я перевел взгляд на Сару. Она стояла, пронзительно и дико глядя в глаза зверям. В мгновение ее взгляд перевелся на меня, и я невольно отшагнул назад.

– Что это за звери? – спросила она, вытянув руку вперед и шагая навстречу моим гибридам.