Проклятие

На уверенное «да» такой ответ не тянул. И все же этого было достаточно.

– Вчера утром кто-то испортил дверцу шкафчика Дейзи Дьюитт, – напомнила я.

Рассказывать подробнее не было нужды – как-никак это событие стало огромным шоком, особенно для нашей маленькой школы. И даже те, кому не довелось стать очевидцем преступления, уже были изрядно о нем наслышаны.

Мистер Стефенсон сочувственно кивнул.

– Да, я слышал об этом.

Он поднял на меня глаза. Ага! Наблюдает за реакцией.

– Это ужасно. Но при чем тут Кэролайн?

– Понимаете ли, мистер Стефенсон, – осторожно продолжила я, – все в школе знают о надписи на шкафчике Дейзи – кто-то видел ее своими глазами, а кому-то рассказали друзья. Точно так же было и с истерикой, которую Кэролайн закатила во дворе, когда выяснилось, что ее не взяли в спектакль.

– Справедливое замечание, – отозвался мистер Стефенсон и почесал подбородок.

Меня не оставляло ощущение, что он отчаянно пытается выиграть время.

– Кажется, тогда вы пришли во двор, чтобы ее успокоить, правильно? – спросила я, хотя вопрос был самым что ни на есть риторическим.

Я отчетливо помнила неожиданный выход мистера Стефенсона. Такое яркое проявление сочувствия нескоро забудешь.

Мистер Стефенсон, видимо, понял, что я и так все знаю.

– Судя по твоему вопросу, ответ тебе и без меня известен, Нэнси, – заметил он.

Я пожала плечами.

– Ну да. Так и есть. Честно сказать, я пришла к вам именно поэтому. Судя по реакции Кэролайн на итоги прослушивания, у нее был самый очевидный мотив для того, чтобы испортить шкафчик Дейзи.

– Притянуто за уши, как по мне, – ответил он. – Даже если допустить, что Кэролайн восприняла итоги слишком уж остро, хотя, по моему мнению, это вовсе не так…

Я остановила на нем многозначительный взгляд, но он этого словно не заметил.

– Даже если допустить, что ее реакция была слишком уж острой, – повторил он, сделав особый упор на последнем слове, – не понимаю, с чего бы ей на этой почве терроризировать Дейзи. Особой вражды между ними никогда не было. Впрочем, с моей стороны некорректно это с тобой обсуждать.

– Да, лично они не враждовали, – согласилась я. – Но Кэролайн была очень разочарована результатами отбора – каким бы словом вы это ни назвали. А Дейзи повезло – ее взяли на одну из главных ролей! Может, агрессия Кэролайн была направлена не столько на саму Дейзи… сколько на постановку в целом – ведь это вполне возможно, более того, думаю, именно так все и было. А Дейзи просто оказалась самой удобной мишенью.

– Эту теорию я никак не могу принять, Нэнси. Думаю, ты и сама это понимаешь.

Уступать мистер Стефенсон был явно не намерен, но меня это нисколько не удивило. Тут наш разговор неизбежно заходил в тупик. Но я и не искала его одобрения. Куда больше меня интересовала информация о том, правда ли Кэролайн была у него вчера.

– Что ж, ладно. Вы, наверное, догадываетесь, что я уже успела расспросить Кэролайн о том случае вандализма.

– Да, это и впрямь далеко не самая шокирующая новость, которую я узнал за день, – признался он. – Хотя не то чтобы я обстоятельно размышлял о своих учениках и их мотивах.

Как же это мило, когда учителя начинают умничать в твоем присутствии.

– Она сказала, что была у вас.

Хороший детектив умеет отличать талантливых лжецов по малейшим изменениям в мимике и поведении, которые могут напрочь выпасть из внимания более доверчивого окружения. Лжец часто сыплет прилагательными в превосходной степени; вечно у него все «прекрасно» и «восхитительно», а не «хорошо». Лжец может медлить, прежде чем сказать «нет», ерзать на месте, кашлять, шумно вздыхать до или после ответа… Вот они – классические признаки обмана. А еще во время допроса у лжеца часто ускоряется темп речи. Нередко он избегает зрительного контакта с собеседником.

Но мистер Стефенсон не выказал ни одного из этих признаков. Прямого вопроса я ему не задала, но он косвенно следовал из моего утверждения. Стефенсон не стал ерзать на стуле, прочищать горло, теребить одежду, засыпать меня встречными вопросами. Мне даже показалось, что за ту крошечную миллисекунду, пока я молча ждала ответа, он только сильнее расслабился.

– Это правда, – коротко ответил он.

Я кивнула, не проронив ни слова. Если одаренный лжец пользуется своими приемчиками – например, начинает отвлекать собеседника ненужными подробностями, – то хороший детектив тоже прячет в рукаве кое-какие козыри. Скажем, он всегда дает подозреваемому возможность заполнить паузу в разговоре тем, что тот сам сочтет нужным сказать. Нередко при этом он проговаривается.

– Она ведь староста театрального клуба, – продолжил мистер Стефенсон с совершенно невозмутимым видом. – По вторникам мы всегда с ней встречаемся с утра, чтобы обсудить предстоящее занятие. Оно у нас в этот же день, после уроков.

– И вы всегда встречаетесь именно с утра?

– Как правило. Проще обсудить все планы в начале дня, чтобы больше уже об этом не беспокоиться. Решить все вопросы, пока остальные еще собираются, – и дело с концом.

«И дело с концом». Что ж, ясно. Звучит по меньшей мере правдоподобно.