Проклятие безумной царевны

Его кропотливая работа заняла четыре года. Бойцов тщательно подыскивал людей, имевших максимальное портретное сходство с членами императорской семьи, детьми и взрослыми, заменяя дублеров с течением времени другими – прежде всего потому, что дети, которые в пять лет казались совершенными близнецами маленьких великих княжон или наследника, через два-три года неузнаваемо менялись. Постоянными членами этого семейства оставались только Федор Степанович Филатов и его жена Надежда Юрьевна, внешне необычайно похожие на императора и императрицу. Их познакомил Бойцов, за что они были ему благодарны всю жизнь, ибо из них получилась счастливая пара, воодушевленная идеей служения государству вообще и императорской семье в частности. Они были ярыми монархистами, не зараженными никаким фрондерством или так называемыми свободолюбивыми идеями. Правда, брак этот оставался бездетным, однако в разное время – благодаря усилиям Бойцова – их семья пополнялась разными детьми, которые должны были исполнять роль царских детей. Их брали в приютах, а в случае изменения внешности, которое могло наступить с возрастом, или если дети были слишком непослушны и не смогли бы справиться с будущей ролью, передавали в другие бездетные семьи, хорошо обеспечив их будущее. Люди, которые принимали на воспитание этих детей, давали подписку о неразглашении тайны, зная и понимая, что в случае, если клятва будет нарушена, их ждет смертная казнь как особо опасных государственных преступников.

В 1914 году семья Филатовых сформировалась полностью, и можно было надеяться, что внешность двойников Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии и Алексея не слишком изменится с годами – в крайнем случае поможет грим.

То, что Алексей страдал редкой «викторианской болезнью» – гемофилией, а двойника с таким недугом отыскать не удалось, особого значения не имело. Главным была общая – очень тщательная! – подготовка детей и воспитание их для того, чтобы они смогли как можно правдивей сыграть свои роли.

И они их играли! В ситуациях, когда невозможно было избежать присутствия императорской семьи на публике, но при этом реально существовала опасность террористического акта, на сцену выходили Филатовы. После начала войны в ставке в Могилеве появлялась то подлинная царская семья, то туда приезжали двойники, и подмены пока никто не замечал.

Можно было надеяться, что никто ничего не заподозрит и впредь.

Ну а судьба тех, кто по разным причинам и в разное время был исключен из «команды двойников», Бойцова более не интересовала. Главное – молчание их было надежно обеспечено.

* * *

– …Ты к Филатовым попала из приюта, – продолжала Серафима Михайловна. – Нам не говорили, из какого ты города. Знали только, что твои родители умерли, родственников и близких не было. Сначала казалось, что Филатовым с тобой повезло. Но ты оказалась непослушной, с тобой было трудно сладить. К тому же возникли опасения, что ты утратишь то сходство с великой княжной Анастасией, которое сначала было очень явным. Так и произошло, теперь это сходство можно найти, только если очень хочется его найти. Когда тебе хотели провести операцию на ноге, чтобы немного изменить форму стопы, сделать ее такой же, как у самой Анастасии, тебя даже морфием не могли усыпить! Произошла ужасная сцена, это оставило очень тягостное впечатление… Тогда было принято окончательное решение тебя заменить. Однако не на улицу же выбрасывать! – жестко усмехнулась Серафима Михайловна. – Ты должна была оказаться в той семье, которой Бойцов мог бы доверять полностью. Ты должна была попасть к людям, которые ни под каким видом не разгласили бы такую важную государственную тайну, какой было создание «второй семьи». Бойцов доверился нам. Разумеется, мы получили немалые деньги, но как же нам было сначала трудно с тобой! Сколько бед ты нам причинила, сколько беспокойства! И только со временем все наладилось. Мы стали крепкой семьей… Но вот теперь, когда речь идет о жизни человека, который был тебе настоящим отцом, ты не можешь заставить себя хоть чем-то пожертвовать ради него!

Я уже почти не слушала ее.

– Так, значит, я не была сумасшедшей. Значит, я и в самом деле помнила другую жизнь, другой дом, других родителей, которые звали меня другим именем… которые любили меня! – пробормотала я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок, а на глаза наворачиваются слезы. – Любили!

– Очень любили! – ехидно повторила Серафима Михайловна. – Вышвырнули вон, как ненужную вещь. Это мы с Владимиром любили тебя как родную дочь!

– Да… – с горечью кивнула я. – Только я не могу себе представить любящую мать, которая спокойно наблюдала бы, как ее родная дочь валяется на траве с каким-то мужчиной.

– Ну не с каким-то, – спокойно ответила Серафима Михайловна. – А с человеком, который нас только что спас. К тому же я видела, какими глазами ты на него смотрела, когда он был еще в доме. Я сразу поняла, что…