Проклятие безумной царевны

Она как раз успела спеть нам о том, как паж, любивший белокурые косы, готовился умереть под утесами, а тот, кто был влюблен в черные очи, хотел сгубить их обладательницу, но не успела перейти к монологу пажа, влюбленного в королеву, когда сбоку дороги, у высоких желтых скал, ярко освещенных висящим над морем солнцем, прогремело несколько выстрелов, и с полдюжины людей самого мрачного вида окружили нас.

– Сдавайся! – хрипло закричал один из них, держа нас на прицеле.

– Боже мой, – чуть слышно выдохнул Додонов, – «зеленые»…

Мы с родителями испуганно переглянулись. Мы слышали в Одессе это слово, обозначавшее бандитов, которые таились в лесах, горах, внезапно нападая на всех подряд: большевиков, воинские части Центральной рады, немцев… Их девизом было: «Бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не побелеют!» Это были анархисты, предводительствуемые неким батькой Махно, о котором одни рассказывали какие-то неправдоподобные по нелепости истории, а другие называли великим человеком. Неужели они уже и сюда добрались?! Или это были какие-то другие, местные «зеленые»?…

Впрочем, какая разница?!

Возможно, о том, что они затаились где-то на дороге, знал тот татарин, тот возчик, который внезапно бросил нас. Потому и бросил, что боялся попасть к ним в лапы! Наверное, его предупредили в селении, где мы останавливались, чтобы купить провизии.

– Нет, но куда же смотрят власти?! – пропищала госпожа Кравчинская – Зинаида. – А говорят, немцы навели полный порядок!

И залилась слезами.

Кажется, присутствия духа не потерял только наш шофер, так похожий на Красносельского.

С перепугу я не сразу вспомнила его фамилию. Ах да, Лихачев.

– Будет тебе, дядя, дурака-то строить! – хладнокровно ответил он «зеленому». – Говори прямо, чего надо-то?

Бандит мрачно приказал:

– Ехай за нами.

Нам ничего не оставалось делать, как покориться. Автомобиль двинулся к длинному побеленному зданию. Потом мы узнали, что это и был духан, о котором рассказывал нам возчик-татарин. Где-то здесь должна была быть и гостиница, но ночевать нам в ней вряд ли придется…

– Боже мой! Что с нами будут делать? – всхлипнула побледневшая Зинаида.

Шофер, спокойно передвигая рычаги, скупо усмехнулся:

– Да уж, радостной встречи и шампанского не ждите! – И, быстро повернувшись к нам, тихо добавил: – А если драгоценности есть – спрячьте скорей!

Мы с родителями крепче сжали друг другу руки. Все наши ценности были зашиты в одежду. Если начнут тщательно ощупывать…

Может, обойдется?

А впрочем, мы вообще можем погибнуть.

Спаслись, называется, в Крыму! И все это опять из-за меня! Все беды, которые валятся на нашу семью, – в них виновата только я!

Додонов и Зинаида засуетились, пытаясь незаметно снять с пальцев кольца, но было уже поздно. Машина остановилась перед духаном.

– А ну, буржуи, выкатывайся! – раздались грубые голоса конвоиров.

Из дверей вышло несколько пьяных людей, и один из тех, кто захватил нас, доложил:

– Так что, товарищ командир, воны на моторе ихалы, а мы их тута и застукалы!

Командир, крупный бородатый мужик с толстым, красным, пьяным лицом, одобрительно кивнул.

– Правильно, – пробасил он и внезапно рявкнул: – Обыскать. А этого, – махнул он рукой на Лихачева, – не троньте: свой брат, угнетенный класс!

Лихачев остался около «Кадиллака», исподлобья поглядывая на нас.

Проворные руки бандитов мигом освободили Додонова и Зинаиду от денег, колец, серег, браслета и часов. Нас с родителями небрежно похлопали по карманам, вот и все. Наверное, наш вид был настолько жалок, что грабители решили: мы не стоим их внимания. Заглянули в планшет с документами, поворошили в нем и, не найдя денег, небрежно швырнули на землю.

Отец подобрал планшет и снова надел через плечо.

– Да брось, – сказал ему какой-то бандит. – Не сгодится боле! На шо святому Петру твои бумажки?

Это прозвучало страшно. Неужели нас убьют!

– Позвольте, я протестую, – воскликнул было Додонов. – Это не по закону!

– А ну, Петро, – буркнул председатель, – покажь ему наш закон, чтобы он не очень кочевряжился!

К носу побледневшего Додонова протянулась грязная волосатая рука с наганом.

Наш спутник отшатнулся от револьверного дула.

Зинаида, тоже пытавшаяся было протестовать, когда с ее пальцев потащили кольца, была убеждена еще проще.

– Молчи, ты, буржуйка, пока жива, – рыкнул на нее «зеленый» и в подтверждение своих слов стукнул ее кулаком по шее.

Она захлебнулась рыданием.

Судьба наша решалась с революционной молниеносностью.

– Ага, сволочи, – убежденно рокотал пьяный бас командира, – буржуи проклятые! Нагадили, а теперь в кусты? Нет, голубчики чертовы! От нас, брат, не удерешь.

Другой сиплый и тонкий голос, принадлежавший худому парню с испитым землистым лицом и злыми глазами, шипел:

– Да что там на их, гадов, смотреть? Попили они нашей кровушки! Да еще немчуру на нашу землю привели! Будя! Чего тут ждать зря? Ставь их к скале, оттуда и шлепай к чертовой матери.