Проклятие безумной царевны

Белый, с черепичной крышей и зелеными ставнями домик, доставшийся отцу в наследство и ставший теперь нашим жильем, оказался одноэтажным трехкомнатным строеньицем с небольшой террасой. Он располагался в глубине уютного дворика. Айва, черешня, слива, груша, яблоня, несколько розовых кустов и клумба – таков был маленький садик за невысоким забором и естественной изгородью из кустов самшита. На тихой Крестовой улице было много именно таких домиков, а в конце ее находилось Аутское кладбище с богадельней, закрытой большевиками и не восстановленной, так же как и Лесниковское убежище для восстановления здоровья монахинь и детей. С кладбища до нас иногда доносились далекие звуки похоронных оркестров или молебственных хоров, но, в общем, это соседство нас не слишком тревожило и даже, как ни странно, приводило наши смятенные нервы в состояние примирения с судьбой. «Все проходит, и мучения, и радости, вечен только покой, и каждой минутой этого земного покоя надо дорожить!» – вот какие мысли навевала близость кладбища.

Обстановка в доме оказалась куда беднее, чем та, которую мы обнаружили в Одессе, а главное, здесь все имело вид заброшенности. Соседи, присматривавшие за домом, отзывались о прежней хозяйке довольно пренебрежительно, потому что она держала дом на запоре (ключ хранился у них) и не велела ни под каким видом пускать туда курортников, хотя в сезон, который начинался в пасхальные дни и постепенно разворачивался, достигая пика в конце августа – сентябре, в Ялту во множестве приезжала богатая московская и петербургская публика – вдохнуть южного тепла после длинной русской зимы. В это время недостаток жилья в Ялте при огромном спросе создавал небывалый ажиотаж. Цены на гостиничные номера, квартиры и меблированные комнаты, а также на продукты питания, и без того более высокие, чем в остальной России, взлетали многократно, создавая Ялте сомнительную славу самого дорогого курорта. Так что всякий, кто не зарабатывал на приезжих, считался просто ненормальным. Но соседи были чем-то обязаны сестре отца, поэтому не считали возможным нарушить ее приказ и самовольно открыть дом для курортников.

Впрочем, в одной из газет за 1914 год (с этих пор бывшая хозяйка сюда не наведывалась), валявшихся в доме, я прочла: «Ялта в сезон и вне сезона – это два совершенно разных города. Вне сезона Ялта – деревня со всеми прелестями ее простора и пустынности и со всеми неудобствами, в сезон – кусочек пристоличной дачной местности. Каждый коренной ялтинец – слуга, ничуть не упускающий своей выгоды, а каждый приезжий – барин.

Еще не так давно Ялта с ее прекрасным климатом и прочими щедро рассыпанными дарами природы составляла почти исключительно достояние богатых людей. Теперь рамки ее роли расширились и, благодаря дешевизне переезда, она привлекает больных и вообще приезжих и весной, и зимой, не говоря уже о главном осеннем сезоне. Вместе с приливом среднего обывателя, теперь уже не теряющегося в пышной аристократии и богатой буржуазии, Ялте предстоит в недалеком будущем опроститься».

Впрочем, если мы не застали лучших дней этого города, то не застали и худших. «Опроститься» Ялте помогли сначала война с немцами – в эти годы она превратилась в один большой госпиталь, – а потом недолгий, но страшный период власти большевиков. Что творили они в Ялте! Нам рассказывали о вещах, в которые было просто невозможно поверить, и мы бы не поверили, если бы не видели чего-то подобного – хотя и в гораздо меньшей степени – в Одессе. А офицеры, прошедшие войну, говорили, что творившиеся в Ялте события даже страшнее того, что им приходилось видеть на фронте.

Власти Ялты своими силами организовали «Крымский эскадрон», пытаясь защищать город от революционных матросов, шедших из Севастополя. Однако городские эсеры рады были встретить «революционные отряды». Вся их идеология сводилась к одному: вырезать буржуев и поделить их имущество.

В ночь на 9 января 1918 года матросы прибывшего из Севастополя миноносца «Гаджибей» обрушились на город. Вскоре подошли еще два корабля – «Керчь» и «Дионисий». Город обстреливали несколько дней, многие здания были разрушены. «Эскадронцы» – около двухсот человек – полегли на улицах своего города.

И вот наконец началась высадка этой толпы убийц – матросов, к которым присоединились красногвардейцы.

Было зверски уничтожено около ста офицеров, не принимавших никакого участия в боевых действиях против большевиков. Они жили в Ялте в санаториях или лежали в лазаретах. Это называлось у матросов «устроить буржуям Варфоломеевскую ночь», то есть убивать всех без разбора.

Досталось и обычным жителям Ялты. Довольно было крикнуть из толпы, что стреляют из такого-то дома, чтобы красногвардейцы и матросы немедленно открывали огонь по окнам. Жертвами становились мирные жители.

Одновременно с арестами и расстрелами в городе шли повальные обыски, а попросту – узаконенный грабеж. Не было драгоценностей – отнимали деньги, не было денег – отнимали вещи, белье.