Проклятие дракона

— Когда ты в последний раз видел, чтобы воины стояли, держась за руки?

— Я хочу просто помочь вам.

— Лучше слушайте его, — Килэй вышла из кузницы. — Я всегда вижу, когда он задумал что-то интересное.

Она улыбнулась ему поверх своего плеча, и Каэл не удивился бы, если бы она видела и моменты, когда его сердце готово вырваться наружу. Он надеялся, что это не так.

— Ты что-то придумал? — сказал Гриффит.

Нет. Пока что. Но, если он уговорит воинов работать с ним, он может что-нибудь придумать до вечера.

— Мне просто… нужна ваша помощь, — уклончиво сказал он.

Румянец вспыхнул за веснушками Гриффита, он вытянул руку.

— И вы так делайте, или я расскажу Гвен о зверях, — добавил он хмуро.

Деревня была отстроена, оружие и броня — сделаны, и дикарям было нечем заняться, так что они часто шалили. Пару ночей назад несколько воинов пробралось в Зал и с помощью мастеров устроили беспорядок с трофеями на задней стене.

Гвен пришла на ужин тем вечером и обнаружила, что ее трофеи переставлены: из пастей кабанов торчали лисьи хвосты, волки были с рогами, а у многих оленей были острые зубы. Несколько барсуков были в странных позах.

Когда Гвен увидела любимого медведя с грубым жестом на ее троне, она сорвалась, и все дикари убежали из Зала, чтобы рога не вонзились туда, откуда они бы их не смогли вытащить.

Хотя мастера вернули зверей на места, Гвен все еще злилась. И воины взялись за руки, чтобы Гриффит не выдал их.

Каэл не вставал еще в круг с воинами. Он надеялся, что отсутствие вопросов из-за мелочей упростите задачу. Он ошибался.

Восторг воинов забурлил, когда Каэл показал им, как его мысли оживают в круге. Он показал им воспоминания об одной из схваток в Зале, а потом попросил их показать воспоминания о бое.

Все быстро вышло из-под контроля.

— Стойте, — зарычал Каэл, разрывая круг. — Мне не важно, кто пережил падение с высоты, кто из вас убил самого большого медведя…

— Мой был самым большим, — сказал Гриффит.

Один из воинов фыркнул.

— Да? Я могу показать тебе винна, которого затоптал, пока ты еще пускал слюни…

— Нет! — слово вырвалось из легких Каэла так громко, что воины вздрогнули. — Мы не будем тратить на это время. Сосредоточьтесь. Покажите, что вы помните о бое с Титусом.

Воины тут же замолчали. Они чесали затылки, водили пальцами по краске. Никто не держался за руки. Они опасно хмурились.

— Нас побили, — сказал один из них. — И все. Нет смысла вспоминать это.

Другие согласно бормотали. Они собрались уходить, но Гриффит вызвался:

— Я буду первым.

Он вытянул руки, ожидая, один за другим воины собирались рядом. Рука Гриффита сильно дрожала, когда Каэл обхватил ее. Круг сомкнулся, и он сдержал слово.

Крики били по ушам. Они слышали, как трещало дерево, видели, как люди графа врываются среди обломков ворот. В глазах Гриффита армия была каменным монстром, чей панцирь не удавалось пробить, и у него сияли сотни острых зубов. Его хрипы вырывались из их легких, он пытался поспевать за другими воинами. Он был почти там, когда что-то сбило его с ног.

Они услышали, как его спина со стуком врезалась в стену, увидел красную большую тень перед собой, дьявола с железной головой и пустыми дырами глаз. Зверь был искажен кошмарами Гриффита. Мир закружился, монстр набросился. Они услышали его крик, хруст его кости.

Вой, и монстр отлетел в сторону. Гвен появилась там, стрела свисала с ее груди, ее туника была в крови. Она забросила Гриффита на плечо.

— Держись, Гриф! Мы выберемся. Выберемся…

Ее голос пропал, середина круга потемнела. Рука Гриффита дрожала так, что Каэл ощущал это даже в трансе. Он хотел разорвать связь, но другая картинка появилась в середине.

Воины по кругу предлагали свой взгляд на бой. Они показывали ему все: как разбивалось оружие из проклятия дракона, как умирали их товарищи… окровавленные изломанные тела тех, кого они любили. Оранжево-синий огонь вспыхивал вокруг них, добавляя паники.

Он ощущал их страх, боль, ощущал, как незнакомые ощущения терзали их сердца. Он медленно понял.

Они были сильными в бою с монстрами, но дикари никогда не воевали с людьми. Они не знали настоящего боя. В их глазах Титус был Человеком волков, злым улыбающимся кошмаром, окруженным непроницаемым плащом.

Дикари были как дети: боялись того, чего не понимали, боялись врага, которого не знали, как победить. Для них бой был безнадежен. Их видения заканчивались тьмой, тушившей их огонь. Но Каэл хотел вернуть их огонь.

Им нужно было увидеть то, что видел он. Нужно было новое видение.

И он дал им его.

Их кулаки сокрушили бы стены Титуса. Их сила заполнит трещины как лед, пока стены не рухнут. Они разобьют железный панцирь его армии, раздавят мягкую плоть под ним. Они обломают стальные зубы. Их руки сломают монстру челюсть. А потом они сокрушат Титуса.

Нет, они растопчут его, они вобьют его тело так глубоко в камень, что даже винны его не выкопают. Они захватят вершину горы и больше никому не отдадут.