Проклятие дворфа

Хэнк Живоглот не собирался отсиживаться на родном болоте, или становиться изгоем. Он особо не заморачивался вопросом, что делать. Ответ был предельно ясен и очевиден. Нужно идти по следам орков, догнать их, переломать им кости, а затем сожрать. Живьем, наслаждаясь их предсмертными воплями. При мысли о том, как он будет обгладывать ляжку бьющегося у него в руках в предсмертной агонии орка, Хэнк Живоглот облизнулся, смахнул с лица набежавшую лужицу воды. Проклятый дождь шел уже третьи сутки кряду. Нудный, мелкий, моросящий, начавшийся вскоре после того, как Живоглот покинул родное болото, отправившись по следам ночных визитеров, прихватив с собой вырванную с корнем из тела медведя огромную волосатую заднюю ногу.

Большего Хэнк не мог себе позволить, хотя расстаться с медвежьей тушей, могущей радовать его на протяжении целой недели, было превыше его сил. Но иного выхода не было. Тащить с собой всю тушу значило никогда не догнать обидчиков, и не поквитаться с ними, а этого себе Хэнк позволить не мог. По этой причине Живоглот голодал уже двое суток, сожрав и обглодав до белизны медвежью ногу в первый же день пути. Охотиться по дороге у него не было ни времени, ни желания, да и возможности тоже. Вся обитающая в округе живность пережидала непогоду в теплых и сухих норах, или берлогах, и им не было никакого дела до мучений огромного злобного великана. К тому же следы оставленные орками с каждым днем становились все более нечеткими и расплывчатыми, грозя однажды исчезнуть вообще, поставив крест на мечтаниях Хэнка о мести, полной крови и мучительных воплей орков.

Он обязан найти орков и поквитаться с ними за все, и он обязательно это сделает, причем очень скоро. Он чувствовал, что они где-то рядом, быть может уже за тем, лежащим впереди небольшим болотцем, противоположный берег которого не проглядывался из-за водяной хмари окутавший мир. С каким-то отстраненным любопытством огр подумал о том, есть ли на этом болоте хозяин, или же оно необитаемо, как и сотни других больших и малых болот в их землях. Было бы неплохо встретиться с его хозяином, пообщаться с ним на предмет еды. И если хозяин окажется не слишком сговорчив, можно пустить в ход дубину, а затем с удовольствием отобедать негостеприимным хозяином болота. Он обязательно сделает это позже, после того, как расправится с эльфом.

Эльф. Это слово само возникло в мозгу огра, пронзив его раскаленной иглой. И явилось оно неспроста. Его принес едва различимый аромат чужака коснувшийся нюха ога, чрезвычайно обострившегося за пару последних голодных дней. И с каждой секундой запах становился все сильнее. Хэнку стоило больших усилий удержать себя на месте, и не сорваться на поиски чужака. Эльфов Хэнк Живоглот никогда не видел, но был о них наслышан, и это знание удержало его от печальных последствий, что неминуемо случатся, если он станет ломиться через лес в поисках чужака. Вместо заветного ужина он с большой долей уверенности получит стрелу в глаз или сердце. В одночасье превратившись в закуску для хищных тварей обитающих в округе, что не оставят без внимания гору мяса весом в несколько сот килограммов.

Следовало и дальше хранить неподвижность. Эльф идет прямо на него, а это значит, что он даже не подозревает о существовании огра. Это было невероятно для эльфа обладающего отменным чутьем, но этому было вполне разумное объяснение. Во всем виноват дождь уже третьи сутки кряду поливающий землю, смывший с огра всю грязь и вонь шлейфом стелящиеся за ним все другое время. И слабый ветер время от времени пробивающийся через хмарную пелену дождя был за огра, дуя от эльфа, а не наоборот. Это был шанс дарованный Хэнку свыше, упустить который он не мог. И Живоглот терпеливо ждал, слившись своей зеленой окраской с зеленью окружающих его деревьев и кустов, на их фоне при помощи нудного, моросящего дождя, став практически невидимым.

А затем он увидел эльфа. Это была молодая эльфийская женщина-воин, а судя по ее лицу, фигуре и осанке, даже девушка. Стройное и миловидное создание, наверняка считавшееся довольно привлекательным в мире эльфов. Хотя сам Живоглот любил женщин более упитанных, таких, про которых говорят, что женщина в теле. И чем больше этого самого тела, тем лучше. Такой была Сема Большая, такой будет и его новая супруга, если он надумает когда-либо вновь обзавестись семьей. Разглядывая приближающуюся эльфийку, Хэнк оценивал ее больше не по привлекательности, как представительницу женского пола, а как изысканное блюдо, которое, по его мнению, могло бы быть и попышнее. Он мысленно разделывал ее на куски, решая, что именно сожрет прямо сейчас. Еще теплое, сочащееся кровью, а что заберет с собой, когда утолит голод, и вновь устремится по следам орков. Хотя, чем больше Хэнк разглядывал эльфийку, тем сильнее сомневался по поводу того, что он вообще что-нибудь возьмет с собой. Скорее всего он сожрет ее вместе с потрохами прямо здесь и сейчас, настолько хрупкой и миловидной она была.