Проклятие египетской гробницы

Мы с Сари склонились над дырой и смотрели, как он спускается. На вид лестница казалась какой угодно, только не прочной. Она раскачивалась под его весом взад-вперед – и это при том, что спускался он очень медленно.

– Долго спускаться-то, – тихо заметил я.

Сари не ответила. В тусклом свете я видел ее встревоженное лицо. Она прикусила нижнюю губу, когда отец спустился в туннель.

Она тоже нервничала.

Это меня очень развеселило.

– Все, я внизу! Ты следующий, Гейб, – крикнул мне дядя Бен.

Я повернулся и спустил ноги на веревочную лестницу. Улыбнулся Сари.

– Что ж, увидимся.

Ладони мои скользнули по боковым веревкам лестницы, и я вскрикнул от боли.

Они оказались настолько грубыми и шершавыми, что я умудрился порезаться!

В тот же миг я отдернул руки – по инерции.

И, прежде чем уяснил, что происходит, – начал падать.

4

В последний момент чьи-то руки мелькнули в воздухе и вцепились мне в запястья.

– Держись! – крикнула Сари.

В следующее мгновение я уже снова схватился за лестницу.

– Ну дела, – пробормотал я, на большее меня не хватило. Обхватив веревку мертвой хваткой, я стал ждать, пока сердце немного успокоится. Пальцы заныли.

– Я тебе жизнь спасла, между прочим, – сказала Сари, наклоняясь ко мне. Теперь с ее лицом мое собственное разделяли считанные дюймы.

Я открыл глаза и уставился на нее.

– Спасибочки…

– Нет проблем, – ответила она и рассмеялась, немножко нервно.

Почему я не могу спасти ей жизнь, сердито спросил я себя. Почему мне не выпадает шанс погеройствовать?

– Что у вас там, Гейб? – крикнул дядя из нижнего туннеля. Его зычный голос разнесся по залу раскатистым эхом. Широкий круг света от его фонаря плясал на гранитной стене.

– Все в порядке, порезался немного о веревку, – объяснил я сверху. – Не ожидал…

– Не торопись, – повторил дядя Бен. – Ступенька за ступенькой, помнишь?

– Расслабься и не трепыхайся, – посоветовала Сари, снова показавшись в жерле наверху.

– Хорошо-хорошо, – ответил я обоим, потихоньку приходя в себя.

Сделав глубокий вдох, я задержал дыхание. Затем медленно и осторожно спустился по длинной веревочной лестнице.

Вскоре мы все трое стояли на полу туннеля, держа в руках зажженные фонарики и следя глазами за кругами света.

– Сюда, – тихо сказал дядя Бен и медленно пошел направо, пригибаясь из-за низкого потолка.

Песчаный пол хрустел под нашими подошвами. Я увидел справа еще один туннель, потом еще один – слева.

– Мы дышим воздухом, которому четыре тысячи лет, – сказал Бен, направляя луч фонарика на пол перед собой.

– Он воняет, – прошептал я Сари, и та хихикнула.

Тут действительно пахло стариной, тяжелой и затхлой, как на чьем-то чердаке.

Туннель немного расширился, поворачивая направо.

– Мы уходим все глубже в землю, – объявил Бен. – Чувствуете, что идете под уклон?

Мы с Сари пробормотали, что да, что-то такое определенно есть.

– Мы с папой вчера исследовали один из боковых туннелей, – заметила Сари. – И в одной маленькой зале нашли саркофаг. Красивый – крышка превосходно сохранилась!

– А мумия-то внутри была? – нетерпеливо спросил я. Вообще, я умирал от желания увидеть своими глазами мумию – настоящую, а не розыгрыш дяди Бена. В музее у нас в городе была только одна, и ее я уже изучил до мельчайших деталей.

– Нет, он был пустым.

– Что будет, если все время лить бальзам на душу? – спросил вдруг дядя, замерев.

– Э… не знаю, – честно ответил я.

– Душа превратится в мумию! – воскликнул Бен и расхохотался, запрокинув голову.

Мы с Сари обменялись пресными улыбочками.

– Не раззадоривай его, – сказала Сари достаточно громко, чтоб услышал отец. – Он знает миллион шуток про мумии, и все они, поверь, не лучше этой.

– Одну секунду! – Шнурок, зараза, опять развязался – пришлось наклоняться и поколдовать над ним.

Туннель изогнулся, потом расщепился надвое. Дядя Бен провел нас в левый «рукав» – такой узкий, что нам пришлось протискиваться по нему боком, склонив головы, пока тот не превратился в большую комнату с высоким потолком.

Я выпрямился, огляделся по сторонам и потянулся. Хорошо, когда тебя не прессуют!

Бригада у дальней стены вовсю размахивала кирками и лопатами. Над их головами нависали яркие прожекторы, запитанные от переносного генератора. Дядя Бен подвел нас к ним и представил. Копателей было четверо – двое мужчин и две женщины.

В сторонке стоял еще один человек с планшетом в руке – египтянин, разодетый во все белое, за исключением красной банданы на шее. У него были прямые черные волосы, зачесанные назад и собранные в хвост. Он уставился на нас с Сари, но не подошел. В его взгляде было что-то оценивающее.

– Ахмад, с моей дочерью ты вчера уже познакомился. А это вот – Гейб, мой племянник, – окликнул его дядя Бен.

Не улыбнувшись и не проронив ни слова, Ахмад кивнул.

– Ахмад из университета, – тихо объяснил мне дядя. – Его направили к нам на стажировку как наблюдателя. Он тихоня, но стоит кому-нибудь заговорить о проклятиях – сразу начнет распинаться. Это он постоянно твердит, что мы все в смертельной опасности.