Проклятие Евы. Как рожали в древности: от родов в поле до младенцев в печи

Нельзя не отметить вклад Николая Ивановича Пирогова (1810–1881) в развитие отечественной гемотрансфузиологии. Как военно-полевой хирург, Николай Иванович не смог обойти этот вопрос в своей деятельности. Совместно с физиологом Алексеем Матвеевичем Филомафитским (1807–1849) он занимался сравнительным изучением переливания артериальной и венозной крови. После Франко-прусской войны, в которой Пирогов принимал участие под эгидой организации Красный Крест, он доложил о 56 переливаниях, в том числе о 37 успешных. Алексей Матвеевич Филомафитский в последующем станет автором монографии «Трактат о переливании крови (как единственном средстве во многих случаях спасти угасавшую жизнь), составленный в историческом, физиологическом и хирургическом отношении».

Открытие групп крови

В 1900 году сотрудник института патологической анатомии Венского университета Карл Ландштейнер (1868–1943) опубликовал результаты взаимодействия эритроцитов и сыворотки крови шести сотрудников своей лаборатории и сделал заключение о существовании трех групп крови. Четвертую группу открыли не сразу. Она редкая и среди исследуемых образцов не встретилась [51]. Лишь спустя пару лет ее опишут ученики Ландштейнера, Альфред де Кастелло и Андриано Стурли.

О детстве и юности будущего нобелевского лауреата Ландштейнера известно немного. Тихий и застенчивый мальчик рано потерял отца, журналиста и юриста по профессии. Овдовев, мать постаралась обеспечить сыну благополучное будущее. За что юноша был бесконечно предан ей: поговаривают, что посмертную маску матери Ландштейнер хранил в кабинете всю жизнь.

На медицинском факультете Венского университета будущий ученый опубликовал первую научную статью, посвященную влиянию диеты на состав крови. Зимой 1900 года Ландштейнер взял образцы крови у себя и пятерых коллег, отделил в центрифуге сыворотку от эритроцитов и принялся за эксперимент. Он смешивал эритроциты с сывороткой крови и выяснил, что ни один из образцов никак не реагирует на добавление «собственных» эритроцитов. А при смешивании сыворотки и эритроцитов из крови разных людей эритроциты почему-то склеивались и образовывали осадок. Это позволило предположить, что существует как минимум два вида антител, которые связывают красные кровяные тельца.

Ландштейнер назвал их незатейливо «А» и «В». В собственной крови он не обнаружил ни «А», ни «В» и предположил, что существует третий вид антител – «С». В итоге ученый сформулировал правило Ландштейнера, ставшее основой гемотрансфузиологии: «В организме человека антиген группы крови (агглютиноген) и антитела к нему (агглютинины) никогда не сосуществуют». Первая публикация осталась незамеченной. В результате группы крови «открыли» еще несколько раз. Каждый раз антигены получали новые названия, вскоре с номенклатурой возникла серьезная путаница.

В 1907 году чешский невропатолог Ян Янский (1873–1921) дал группам название I, II, III, IV по частоте, с которой они встречаются. Американец Уильям Мосс (1876–1957) обозначил четыре группы крови теми же цифрами, но в обратном порядке. В 1937 году на Съезде Международного общества переливания крови в Париже была принята номенклатура АВО, использующаяся по сей день. Группы получили цифровые и буквенные обозначения: I (О), II (А), III (В), IV (АВ).

Переливание крови перестало быть игрой в русскую рулетку, а Карл Ландштейнер получил за свои заслуги Нобелевскую премию. Интересным является тот факт, что в тот год на премию по медицине было заявлено аж 130 номинантов. Основным соперником Ландштейнера был Иван Петрович Павлов, величайший физиолог и первый русский нобелевский лауреат мог получить своего второго «нобеля». Но не получил – 11 декабря 1930 года свою нобелевскую лекцию «О значении переливания крови» прочел Карл Ландштейнер.

Трупное переливание крови

Невозможно в рассказе о переливании крови обойти стороной деятельность российских и советских ученых и врачей. Особое место занимают работы хирурга Сергея Петровича Коломнина (1842–1886). Он первым стал переливать раненым дефибринированную (лишенную фибрина[100]) кровь на поле боя. Коломнин считал, что перелитая кровь «укрепляет раненого для того, чтобы оперировать, и поддерживает угасающую жизнь после операции» [51]. После смерти юной пациентки на операционном столе, скончавшейся от осложнений анестезии, Коломнин покончил с собой.

В 1914–1915 годах Вадим Александрович Юревич (1872–1963) и Николай Константинович Розенберг (1876–1933) стали использовать для стабилизации донорской крови нетоксичный цитрат натрия. Цитрат связывал кальций и тем самым препятствовал свертыванию крови.