Проклятие Евы. Как рожали в древности: от родов в поле до младенцев в печи

Двадцать третьего июня 1919 года в клинике факультетской хирургии Военно-медицинской академии впервые в России была перелита кровь с учетом группы. Осуществил гемотрансфузию хирург Владимир Николаевич Шамов (1882–1962). Шамов был выпускником академии, имел диплом с отличием, проходил стажировку в Англии и США под крылом Джорджа Вашингтона Крайла[101]. Там-то русский доктор и познакомился с процедурой гемотрансфузии и «влюбился» в нее на всю жизнь. Совсем не из-за научного интереса, а из-за отсутствия полноценного банка донорской крови Шамов обосновал в своей работе возможность переливания кадаверной (трупной) крови. Шамов откачал у убитой собаки кровь, а затем влил ее в кровеносное русло другой собаки с искусственной кровопотерей (за несколько часов до эксперимента у собаки-реципиента забрали 90 % от общего объема крови). Подопытное животное выжило, что привело Шамова к выводу, что «труп в первые часы после смерти нельзя рассматривать мертвым, он не только продолжает жить в отдельных своих частях, но и может дарить еще живущим дары необычайной ценности – вполне жизнеспособные ткани и органы».

О своих соображениях исследователь доложил на Всеукраинском съезде хирургов, на котором присутствовал другой советский хирург – Сергей Сергеевич Юдин (1891–1954). В перерыве между докладами Юдин подошел к Шамову и задал вопрос о возможности такого переливания у человека. Шамов ответил, что, вполне вероятно, исход будет успешным, но проблем с законом не избежать. В Советском Союзе отрицали религию и существование Бога, но могли осудить за осквернение трупов.

Юдин не мог выкинуть разговор из головы и тщательно спланировал эксперимент, прежде чем приступил к нему. Во-первых, он долго ждал подходящую пару донор – реципиент. В 1930 году в хирургическое отделение Института скорой помощи имени Н. Ф. Склифосовского, где работал Юдин, поступил юноша, пытавшийся вскрыть себе вены бритвой. Состояние пациента было критическое, срочно требовалось переливание крови. Юдин решил: пан или пропал. Донором выступил недавно почивший от сердечной недостаточности пациент, страдавший алкоголизмом. Самоубийце было введено около 50 мл донорской крови. Большим шприцем Юдин забрал кровь из нижней полой вены трупа, а затем влил ее реципиенту. Спустя несколько дней пациента выписали. Однако Юдин не почивал на лаврах, а взялся за разработку методики забора и переливания трупной крови. Четкий свод правил и инструкций, который мог бы стать спасением для сотни пациентов с массивной кровопотерей, для которых счет шел на часы, если не на минуты.

Основной загвоздкой стал анализ на сифилис – реакция Вассермана[102]. Лабораториям на проведение анализа требовалось не менее суток. Юдин считал срок слишком большим – трупная кровь могла испортиться. Методов заморозки и хранения крови тогда не было и в помине. Луи Пастер как-то сказал: «Судьба одаривает лишь подготовленные умы»[103]. Если за дело берется талантливый и пытливый ученый, то обстоятельства благоволят ему.

Так получилось и с работой Юдина. Однажды он оперировал пациента с язвой желудка, осложнившейся желудочным кровотечением. Кровопотеря была серьезной, и Юдин предложил пациенту провести гемотрансфузию. Тот согласился, но, когда почувствовал себя лучше, отказался. Однако необходимое количество трупной крови уже было забрано у скончавшегося от сердечно-сосудистых проблем (они стали основным «контингентом» доноров). Чтобы кровь не испортилась, Юдин решил поместить емкость в холодильник.

Ночью пациенту стало хуже, и он дал свое окончательное согласие на переливание. Юдин достал кровь из холодильника и, убедившись, что на вид она не потеряла своих свойств, рискнул провести трансфузию. Пациент пошел на поправку, а Юдин стал работать над техникой замораживания донорской крови. Хирург организовал в НИИ имени Склифосовского целую службу по переливанию крови.

Юдин признавал, что его методика может вызвать непонимание и даже отвращение со стороны общественности, поэтому пациентов и их родственников в детали не посвящал. Об источнике донорской крови умалчивалось, чтобы не шокировать неподготовленную публику. Кровь у трупов детей он не брал по этическим соображениям, как и у трупов женщин. Было и еще одно препятствие: Юдин опасался, что через влагалище в брюшную полость женщин могла проникнуть инфекция. Тогда переливание принесло бы больше вреда, чем пользы. «Идеальных» доноров привозили Юдину из бани. Несчастные бедолаги, умершие от отравления угарным газом, были уже чистыми и, если не имели хронических заболеваний, лучше всего подходили для донорства.