Проклятие Гавайев

— Что? — взорвался Ральф. — Ты сошел с ума? Он же наркоман. Ты слышал, что он мне сказал?

— О чем?

— Ты все слышал! — вопил Ральф. — Он сказал про «белую смерть».

— Ну и дал бы ему немного! — отозвался я. — По-моему, ты поступил невежливо.

— Это все твоя работа, — зашипел Ральф. — Это ты его притащил ко мне.

Ральф упал на каучук, закатив глаза и оскалившись в гримасе, вызванной очередным болевым спазмом.

— Черт бы тебя побрал! — простонал он. — Все твои приятели — больные люди, а теперь ты еще и с грязным наркоманом сошелся.

— Да успокойся ты, Ральф, — сказал я миролюбиво. — Они тут все наркоманы. Нам повезло, что мы встретили хорошего. Скиннер — мой давний друг. К тому же он аккредитованный фотограф Марафона.

— О Боже! — продолжал стенать Ральф. — Я себе все так и представлял…

Я глянул через плечо — не смотрит ли его жена — и с силой шлепнул его по затылку, чтобы привести в чувство. Он рухнул на мат… и в этот самый момент в спальню вошла Анна с плетеным подносом, на котором стояли чайник и чашки, заказанные ею в ресторане.

Чай успокоил Ральфа, и он принялся рассказывать. Двенадцать тысяч миль от Лондона до Гавайев были для него дьявольским испытанием. Жена попыталась сойти с самолета в Анкоридже, а дочка всю дорогу проревела. Дважды при снижении в Гонолулу в самолет ударила молния, и огромная черная женщина, которая сидела рядом с Ральфом, забилась в эпилептическом припадке.

Когда они наконец приземлились, их багаж оказался потерянным, таксист содрал с них двадцать пять фунтов за поездку в отель, где регистратор забрал их паспорта потому, что у Ральфа не было американских денег. В целях безопасности менеджер отеля поместил его фунты стерлингов в сейф, но помог ему со снаряжением для плавания, которое Ральф и взял в пункте обслуживания серфингистов на пляже возле кафе «Хо Хо».

В это время ему так хотелось укрыться от всех и побыть одному, сказал он, так хотелось отдохнуть и расслабиться у моря, что он надел свои ласты и погреб в сторону рифа. Тут-то его и подхватила волна. Приподняв, она шваркнула Ральфа о зазубренную скалу, пробив ему дырку в спине и оставив барахтаться в прибрежной водичке подобно тонущему животному.

— Какие-то люди притащили меня в какую-то лачугу, — сказал он. — Потом они накачали меня адреналином. Когда я смог добраться до вестибюля, я выл от боли и с меня градом катил пот. Обслуге пришлось дать мне успокоительного и на руках отнести в лифт.

Только отчаянный звонок Уилберу избавил Ральфа от тюремной палаты в городской больнице где-то на другом краю острова — менеджер отеля уже готов был отправить его туда.

Ужасная история. Для Ральфа это была первая поездка в тропики, и он мечтал о ней всю свою жизнь. А теперь в результате всего этого он умрет или навсегда останется калекой. Его семья, стонал он, полностью деморализована. Вряд ли кто-нибудь из них когда-нибудь сможет вернуться в Англию, хотя бы для того, чтобы быть похороненным с соблюдением приличий. Они подохнут как собаки, причем без всякого к тому повода, на дикой скале посередине абсолютно чужого моря.

На протяжении нашего разговора дождь бился в оконное стекло. Не было похоже, чтобы шторм, который бушевал уже несколько дней, когда-нибудь прекратился. Погодка еще хуже, чем в Уэльсе, сказал Ральф, а из-за боли в спине он пил не прекращая. Анна рыдала всякий раз, когда он просил виски.

— Это ужасно, — проговорил он, — но за прошлый вечер я выпил целый литр скотча.

Ральф всегда не в своей тарелке, когда ему приходится работать за границей. Я бегло осмотрел его спину и позвонил вниз, в магазин сувениров при отеле, чтобы нам принесли алоэ.

— Прямо сейчас, — сказал я продавщице. — И нам нужно будет что-нибудь, чтобы раскрошить его. Большие ножи у вас есть? Или топорики для рубки мяса?

Несколько мгновений на том конце провода молчали, потом послышались крики и звуки потасовки. Наконец раздался мужской голос:

— Сэр, вам нужно оружие?

Я сразу понял, что имею дело с деловым человеком. По голосу он был явно самоанец — его выдавал глубокий квакающий тембр, — но по манере брать быка за рога он сошел бы и за швейцарца.

— А что вы мне можете предложить? — спросил я. — Мне нужно измельчить алоэ.

Пауза, затем:

— Могу предложить великолепный набор кухонной посуды: семьдесят семь предметов с превосходным мясницким ножом.

— Ну, это я могу взять и у обслуживающего персонала, — сказал я. — Что у вас есть еще?

Вновь долгая пауза. Где-то в отдалении завопила женщина, что-то вроде: «… сумасшедший… отрубит нам всем головы…»

— Ты уволена! — заорал мой собеседник, не слишком озабоченный тем, что его слышу и я. — Мне надоело твое идиотское нытье. Какое тебе дело до того, что они покупают? Мотай отсюда! Давно надо было тебя выкинуть вон!

Снова раздался шум потасовки и злобные крики. И снова голос вернулся в трубку телефона.

— Я думаю, у меня есть то, что вам нужно, — сказал он. — Это украшенная резьбой боевая самоанская дубинка. Настоящее черное дерево, восемь шипов. С ее помощью вы сможете измельчить даже пальму.

— И сколько в ней весу? — поинтересовался я.