Проклятие Кафки

Ага! Вот значит, как?! Да кто ж тебе не дает самосовершенствоваться, милая ШВАБРА?! Читай материалы 27 съезда КПСС, учи классиков марксизма-ленинизма! Не хочешь полоть картошку – иди работать на завод. Устройся опять секретаршей. Кушать-то, хоть и культурная, но – любишь?!

Так ласково напутствовал супругу отставной майор Кафкин, а в это время страна переживала очередной нелегкий период, и происходили на ее территории дела странные, дотоле необычные. И речь ведь – не только о политических дрязгах!

***

Жена Валентина со стихами своими отправилась в местную желтую газету, и там (уж неизвестно, на какой почве) подружилась с ответственным секретарем редакции – очкастым журналистом Сергеем Приблудовым. А тот, чтобы тираж увеличить и газету популярнее сделать, все норовил разные сенсационные статейки публиковать. Он как раз к этому времени познакомился с экзотическим гостем города – проповедником Общества сознания Кришны, и пропечатывал из номера в номер так называемые «Разговоры с Вечностью». Через Приблудова и Валентина с необычным гастролером познакомилась. Тот, хоть и имел новое замысловатое труднопроизносимое кришнаитское имя, охотно откликался на прежнее свое советское – Павел.

Вот так все и завертелось. Да, на беду, еще и день рождения Григория Францевича подоспел. Как у них в редакции шли беседы, отставной майор понятия не имел, а только вышло так, что на его сорокалетний юбилей жена позвала (как пояснила – для интеллигентности) и молодого очкарика Приблудова, и кришнаита-гастролера Павла!

Впрочем, интерес их к мероприятию был, похоже, сугубо прагматичным: журналист рассчитывал вытрясти из бывшего замполита какие-нибудь сенсационные подробности о неуставных отношениях или другие военные тайны, а кришнаит вообще всегда искал возможность расширить проповеднические контакты. Они пришли не с пустыми руками: Приблудов со словами «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью!» подарил Григорию Францевичу гипсовую скульптуру голой женщины и книгу неизвестного ему дотоле писателя Кафки, а кришнаит Павел – сандаловые палочки да красивую бутылочку с отваром из гималайских трав.

– Это – для долголетия, – напутствовал он именинника. – Увеличивает жизнь в два раза – на себе испробовал. Стопроцентная гарантия! Только Вы ее аккуратно пейте: не больше глотка в неделю. Это ж Гималаи, Шамбала …

Вначале эта пара произвела сильное впечатление на некоторых гостей кафкинского юбилея: семидесятидвухлетнюю Леониду Георгиевну и специально приехавших из Биробиджана тестя с тещей, а также зазаборных переулочных соседей – супружескую пару Валерия и Ольгу Бедотовых. Единственный из местных приятелей Кафкина – отставной подполковник советских военно-воздушных сил Николай Филиппович Мукашенко – впрочем, поначалу отнесся к ним подчеркнуто равнодушно. Он-то знал, что самое верное ученье дали не оранжевые кришнаиты, а Христос и Сталин. А все эти сектанты – от безделья. Голода они не видели, вот с жиру и бесятся!

Григорий Францевич – как бывший работник идеологического фронта, привыкший говорить много и разнообразно – быстро сошелся с новыми знакомыми. Тем более, что ему необычайно польстило предложение газетчика поделиться воспоминаниями о нелегких армейских буднях. Была, конечно, маленькая закавыка: до выхода на пенсию Григорий Францевич служил не совсем, так сказать, в армии. Впрочем, опять же, это – как посмотреть. Стройбат – это ж, все-таки – ВОЕННЫЕ строители!

Праздник, проходивший во дворике среди яблочных деревьев, в целом, можно сказать, удался. Мать, правда, не удержала слезы, когда желала сыну большого семейного счастья и долгих лет жизни, да сосед Валерий Юльевич после нескольких рюмок яблочного самогона стал шататься, опрокинулся на стоящую во дворе бежевую майорскую «Ниву», а потом и вовсе в нехороших народных выражениях стал выяснять отношения с супругой.

– Жаль, что я с Вами из-за своего козла не успела толком об огороде поговорить, – произнесла на прощанье раскрасневшаяся Ольга. – Маньяк сексуальный. А Вы много капусты посадили? Интересно, у Вас гусеницы ее жрут? Я чем только их не травлю, проклятых!

Они ушли, качаясь и крича, а застолье постепенно стало набирать праздничность и душевность.

Были тосты за здоровье юбиляра. За его боевую подругу, за мать-героиню, вырастившую такого доблестного боевого офицера, за родителей жены, за грядущее процветание страны, за подъем экономики и повышение пенсий военным …

Июльский день перетек в вечер, жару сменила блаженная прохлада, застрекотали ото всюду кузнечики (или – сверчки?), задымились диковинным ароматом зажженные палочки, что принес кришнаит Павел – худощавый лысый мужчина лет пятидесяти в оранжевой тоге-простыне. Отставной подполковник Мукашенко, сидевший рядом, уже несколько раз пытался выпить с ним на брудершафт, попутно выясняя: правда ли, что после смерти люди переселяются еще в кого-то? Например – в кошку? Или – в ворону?