Проклятие Мафусаила

«Да что уж там, нормальные ребята, хорошие, — говорил Знахарь. — Ничего плохого про них не скажу. Только один у них недостаток — селедку жарят!». «То есть?» — удивился Молчун. «А вот так. Нормальные люди селедку как едят? С подсолнечным маслом, лучком и картошкой. А эти на сковороде ее жарят и только потом жрут. Запашок, я тебе доложу… Как будто в мертвецкой оказался, где летом на неделю отключили холодильник». В остальном азиаты вели себя дружелюбно (Молчун вспомнил опыт собственного общения с ними и убедил себя, что, наверное, не все они одинаковы) и постепенно они действительно стали считать Виктора частью своей компании. Он помогал им освоить русский язык, а они знакомили его с китайской народной медициной, включая точечную акупунктуру и приготовление снадобий на основе растений и животных. В этом месте рассказа Знахаря подрастерял имевшийся ироничный настрой и всякую способность к критическому анализу. Стоило Молчуну высказать лишь намек на сомнение в эффективности восточным медицины, как тот буквально взорвался: «Тебе слова никто не давал! — потрясал он суховатыми кулачками. — Ты не видел, того, что видел я! А я, слава богу, повидал — о-го-го!».

После благополучного получения дипломов азиаты потянулись по домам. В качестве ответной любезности за русское гостеприимство соседи пригласили его в гости в Пекин (в ту пору границы еще были открыты в обе стороны). В Поднебесной Виктор испытал просветление, озарение, катарсис и, может быть, даже нечто большее.

По возвращении на родину он был вынужден постоянно сдерживаться, чтобы не засмеяться, когда старшие коллеги в областной больнице прикидывали, чем еще уколоть пациента, который вот-вот помрет. Пока Виктор сомневался, что готов применить свое сакральное знание. Поэтому запасся терпением и ждал.

Если ты не родственник видного функционера от медицины, твой карьерный путь начинающего врача долог и тернист. Мама-педиатр ничем помочь не могла, поэтому вверх по служебной лестнице он продвигался со скоростью пресловутой самой улитки со склона Фудзи. В тайне от всех он сочинял трактаты о лечебных свойствах редких дальневосточных растений и способах излечения самых тяжелых недугов без медикаментозного вмешательства. До поры до времени он проводил эксперименты только на себя самом и ближайших знакомых, каковых после отъезда китайцев осталось не так уж много. Виктор верил, что успех ждет его впереди.

Возможно, он так и остался бы рядовым ординатором, к которому все относятся как к человеку со странностями, но, в сущности, безобидному. Однако, почувствовав уверенность в своих силах, Виктор позабыл про осторожность и начал опробовать свои революционные методы на некоторых особенно безнадежных пациентах. К его немало сожалению и удивлению большинство из них так и не встали с больничных коек, а отправились прямиком в прозекторскую. Показатели смертности среди его подопечных заметно выросли. Началось служебная проверка, в ходе которой быстро выяснились многочисленные случаи нарушения доктором Кравцовым стандартов оказания врачебной помощи, должностных инструкций и, собственно, клятвы Гиппократа заодно. Последовала молниеносная и суровая расплата. Его с позором уволили и лишили медицинского звания. Странно еще, что не загремел под уголовную статью. «Такой позор… Эти ослы так ничего и не поняли», — в отчаянии дергал себя за поредевшую шевелюру Знахарь.

Трагизм ситуации заключался в том, что ничему другому, кроме как лечить людей, он не был обучен. Кравцов пытался устроиться хотя бы грузчиком-чернорабочим на городской рынок, но и оттуда был изгнан дагестанцами, которые не собирались делиться своей вотчиной. Подоспевшая пенсионная реформа только усугубила его и без того тяжелое положение. Пришло время податься в бега. «Один точно не выжил бы, — цокал языком Знахарь. — Спасибо ребятам бездомным. От облав пенсионной инспекции приходилось прятаться даже в канализации. С каждым днем становилось хуже. Гляжу кругом и понимаю, что в большом городе больше не продержаться. Пора искать места, куда эти нелюди с сатанинскими законами еще не дотянули свои алчные ручонки. И я отправился в Путь…». Именно так, с ударением на заглавной букве «П».

* * *

— Ну как, лучше себя чувствуешь?

— Лучше, — признал Молчун.

— А я что говорил! — Знахарь сиял от удовольствия. — Природа не обманет. Она — наш источник силы и здоровья!

Молчун уже понял, что спорить с поклонником народной медицины бесполезно. Он сел на топчане, свесив ноги, и осмотрелся. Единственным источником света были лампы на стенах, а часов поблизости не наблюдалось. Можно было бы ориентироваться по завтракам, обедам и ужинам, но Знахарь всегда приносил одно и то же — безвкусную похлебку, в которой плавали чьи-то косточки с приставшими волокнами мяса неясного происхождения, измочаленные травянистые стебли и огрызки мелкого картофеля. Поэтому Молчун не пытался соблюдать какой-то режим дня, засыпая тогда, когда захочется.