Проклятие Мафусаила

Счастливо избегнув воинской повинности по причине слабого здоровья и плоскостопия, Василий устремился в столицу, где при полном отсутствии протекции с первого захода поступил в Литературный институт. Творческим и нравственным ориентиром он выбрал для себя Николая Васильевича Гоголя. Во многих своих студенческих работах Василий неосознанно ему подражал, а местами и вовсе копировал. То Чичиков подмигнет между строк, то события развернутся на улицах Миргорода.

Когда Василий только начинал учиться, профессия писателя еще имела определенный вес в обществе. К моменту же получения диплома ситуация существенно изменилась — не в лучшую для начинающего автора сторону.

Опасения, что электронные книги убьют не только их бумажных предков, но и литературу в принципе, оправдались лишь отчасти. Сильнее остальных пострадали самые бесправные существа на издательском рынке — писатели. Их труд обесценился многократно, а Сеть заполонили графоманские творения и переведенные в «цифру» классики. Развернутое знамя борьбы с книжным пиратством больше походило на фиговый листок, которым издатели пытались прикрыть собственную наготу. Однако книжная индустрия не умерла совсем, а перешла в разряд государственных отраслей. Основным заказчиком и публикатором книг стал Триумвират Российский. Вполне естественно и логично, что все новые книги выдерживались в определенных идеологических рамках, не допускающих критики существующего режима «окончательной социальной справедливости».

Что оставалось Василию? Он мечтал, как и его кумир, служить на благо общества и клеймить всякую подлость, пошлость и несправедливость, но не ожидал, что жизнь приготовит ему другой сценарий. Оставалось поступить на государственную службу, стать штатным борзописцем (так он называл себя в порыве самоуничижения): «Мне было стыдно, и я держал свое вдохновение на коротком поводке. Хотя это и не была халтура в прямом смысле слова». Василий не хватал с неба звезд, не выбился в ряды значительных авторов, обласканных властью. Но худо-бедно с социальным заказом справлялся. В своих книгах Василий клеймил бездельников, которые хотят лишь паразитировать на теле общества, не давая обществу ничего взамен. Он осуждал всякое проявление индивидуализма и меркантилизма.

Бог его знает, сколько так могло бы продолжаться, но однажды, получая очередное задание от директора издательства, Василий поймал себя на том, что начинает искренне верить в ту чепуху, которую пишет. «Не знаю, что со мной тогда случилось. Наверное, проснулась гордость», — предположил он. Однако вместе с гордостью проснулась и гордыня. Ему до смерти опостылело быть рядовым. Захотелось хоть ненадолго почувствовать себя офицером, блеснуть литературными эполетами. Захотелось звучать на устах молвы, получить настоящее читательское признание, а не ждать подачки от чиновников. Пусть даже и скрываясь под псевдонимом.

Вот тут Василий развернулся во всю широту своего писательского дарования, освободив, наконец, вдохновение от пут. Он обрушил настоящий град сочащихся ядом стрел, каждая из которых надежно впивалась в шкуру Дракона, которым представлялся ему Триумвират Российский. Фигурально выражаясь. Сочинив особенно удачный пассаж, он радостно хлопал себя по коленцам и представлял, как будет купаться в лучах народного признания. Расправляясь на страницах повести с очередным представителем государственной власти, Василий ничего не мог с собой поделать и получал буквально физиологическое удовольствие, как будто в самом деле раскроил ненавистному чиновнику череп.

Поставив финальную точку в произведении, ему не терпелось поделиться своим произведением с публикой. И все же он нашел в себе силы подождать, потратив еще пару недель на редактирование повести. После чего выложил ее на одном из сайтов самиздата и замер в ожидании лавины славы.

Шли дни. Счетчик прочитавших его произведение едва перевалил за пару десятков, а комментариев не было ни одного. «Проклятые графоманы! Они сбились там в кучу, и никто не хочет читать другого! Каждый хочет, чтобы читали его!», — объяснил Василий.

Долгожданный первый отзыв оказался крайне негативным. Анонимный рецензент упрекал автора в излишней эмоциональности, непоследовательности и обращал внимание на брошенные сюжетные линии. Василий включился в острую полемику, но дело закончилась пошлыми взаимными оскорблениями оппонентов.

Это был тяжелый удар. Неделю он не подходил к компьютеру и не отвечал на телефон. Пил. А потом решил, что раз так, то и нечего плевать против ветра. Значит, не посчастливилось ему родиться в то время, когда его талант будет востребован. Остается довольствоваться тем, что имеется в наличии.