Проклятие ночного волка

Голос доктора доносился из дальнего угла лаборатории. Огромных усилий мне стоило повернуть голову. Доктор стоял там, у стены. На нём был белый медицинский халат и высокие резиновые перчатки. Доктор держал огромный шприц и поршнем отмерял в нём нужное количество серебристо-белой жидкости. Потом повернулся ко мне и слабо улыбнулся.

– Не ожидал, что вы так легко попадётесь.

Я ничего не ответил. У меня свело живот и заколотило в висках. Какой же я глупец! Надо было сначала насадить мерзавца на шпагу, а потом уже задавать ему вопросы. Я сплоховал и поплатился за это – теперь я полностью во власти доктора.

Он шагнул ко мне, поправляя пенсне на ходу.

– Примите мои извинения за некоторую грубость, с которой приходится вводить вам лекарство. Вы знаете, мои пациенты обычно проходят трёхнедельный курс, но в вашем случае, мистер Граймс…

– В моём случае? – прохрипел я и вдруг почувствовал, как же у меня саднит горло.

Доктор кивнул в сторону трёх пустых синих бутылочек, лежащих рядом со мной. Также подле лежали воронка и резиновая трубка.

– Как видите, я вынужден был ввести вам максимально концентрированную дозу, – пояснил он. – Исключительно спокойствия ради.

Я хотел вскочить, но не мог пошевелить и пальцем. Лекарство из дротика всё ещё действовало.

– А теперь, – улыбнулся мне доктор, – не приступить ли нам к заключительной процедуре?

И с этими словами он отклонился и натянул на голову какой-то странный мешок. Теперь всё лицо доктора было скрыто, а вместо глаз темнели зловещего вида стеклянные вставки. Затем он потянулся к толстому шнуру, свисающему со слухового окна, схватился за него и дёрнул. Что-то щёлкнуло. Потом заскрипело. Медленно, но неотвратимо дощатые ставни стали открываться. И когда они открылись, прямо надо мной оказался огромный белый диск полной луны. Луна сияла, и весь я тонул в потоках её серебристого света.

Знаете ли вы, каково это? Хоть раз такое испытывали? Как будто с вас медленно сдирают кожу? Когда мышцы – ноют и набухают, а кости изнутри словно прорывают плоть? Вы хоть раз чувствовали, как натягиваются до предела сухожилия? Хоть раз боялись, что ваш скелет сейчас раскрошится – прямо внутри тела?

Вот каково это – превращаться в волка. И я не забуду этого до конца своих дней.

Пальцы на руках и на ногах вытягивались, конечности превращались в мощные когтистые лапы. На шее вздулись вены, живот свело судорогой, мышцы напряглись и задрожали. Язык – длинный и блестящий – вдруг повис в уголке рта, нос и челюсть стали удлиняться и обернулись мордой, которая скалилась, обнажая слюнявые клыки. Я извивался на полу в муках боли, а на теле моём уже начинала прорастать густая блестящая тёмно-коричневая шерсть.

– Уууууууу! – я взвыл на луну, хоть и не хотел, – но мне всё труднее было себя контролировать.

Опустив голову, я увидел, как блеснул в лунном свете шприц – шприц с ртутью и сонной одурью. Раствор закрепляющего действия. Раствор… уничтожающего действия. Всё сразу стало предельно понятно.

Меня подвесят на крюк, как остальных несчастных, тех, кто был здесь до меня, тех, чья кровь не до конца ещё смылась с этих бледно-серых мягких стен. С меня сдерут шкуру. Начнут – с головы. Шкуру продадут мадам Скутари. Та лишних вопросов не задаёт. Быстро сделает из меня воротник. Или манжеты. На радость богатым покупателям – знаменитая вестфальская отделка.

– Нет! – сказал я себе. Я решил сражаться за то, чтобы во мне не погиб человек. – Я не зверь и зверем становиться отказываюсь!

Собрав всю силу, которая только оставалась в глубине моего существа, я напряг мышцы. Зловещая фигура доктора – со смертельным шприцем в руке – надвигалась.

Ближе… Ещё ближе…

И тут я, с леденящим душу воем, бросился на доктора, повалив его на спину. Мы со стуком ударились об пол. Доктор выпустил из рук шприц, и тот отскочил.

До сих пор не могу понять, что на меня нашло, но единственное, чего я желал тогда, – перегрызть доктору горло. Я был волком, мне грозила опасность, и я вёл себя, как всякое животное, загнанное в угол. Я клацнул зубами, однако во рту оказалась только ткань: в пылу борьбы я сорвал с головы противника странный защитный мешок.

Передо мной в лунном свете сталью блеснули глаза доктора. Он смотрел на меня в упор. Во взгляде его читалась мольба.

– Нет! – сорвалось с губ доктора. – Нет… Нет, нет, нет… – Он уже кричал, как сумасшедший. – Нет!

Он повернул голову и уставился на белый диск полной луны, лицо его исказилось от ужаса…

– Н-еее ууу-ууу! – Голос его надломился, и вот уже комнату огласил не человеческий отчаянный крик, а жуткий волчий вой.

И в это же самое мгновение тело доктора забилось в конвульсиях. Я видел, как он выгибается и корчится, как конечности его то выпрямляются, то скрючиваются, как весь он трясётся, словно в него ударила молния. Доктор переживал то же самое превращение, что и я – несколько минут назад.