Проклятие одиночества и тьмы

Руки Харпер закрадываются под мою куртку и вытягивают мою рубашку. Пальцы девушки касаются моего тела. Эти секунды стоили вечности страданий. Мои губы приоткрываются в беззвучном стоне.

И затем Харпер ахает от боли и резко отстраняется.

Девушка смотрит на свои пальцы. На их кончиках блестит кровь. Харпер моргает в недоумении:

– Что… Что… Рэн?

Харпер тяжело дышит, как и я. Мы смотрим на пятнышки крови, затем я срываю с себя куртку и расстегиваю рубашку.

Синие и зеленые чешуйки, блестящие и переливающиеся в свете от камина, покрывают мою кожу редкими пятнами.

Я перестаю дышать.

Чешуя. Не припомню, чтобы хоть когда-то была чешуя. Шерсть определенно была, причем в любом возможном цвете. Змеиная кожа в зеленом и коричневом. Открытые кости. Перья. Чешуи не было ни разу.

Я дотрагиваюсь рукой до своего торса, на котором вырос самый большой чешуйчатый участок.

Чешуйки достаточно острые, их грани, похожие на лезвия ножа, режут мне пальцы. Я отдергиваю руку и ахаю. Маленькие кровавые полоски появляются на моей коже.

Черт побери, конечно же, Лилит предложила Харпер сбежать именно в этот день.

Конечно же.

Харпер отступает назад.

– Что это? – шепчет она.

Я не могу дышать.

– Превращение, – отвечаю я хриплым голосом, в котором смешалось так много эмоций, что все их невозможно перечислить.

– Превращение?

Я делаю дрожащий вдох.

– В монстра.

Харпер сглатывает.

– В чудовище. – Девушка делает паузу, чтобы унять свое неровное дыхание. – В чудовище, которое появляется каждый сезон.

Я не могу взглянуть в ее глаза, но я должен. Харпер смотрит на меня так, потому что я ее предал и потому что она меня боится. Страх в ее глазах не позволяет мне отвести взгляда. В конце концов все они начинают меня бояться.

– Да, миледи, в чудовище.

Хапер ничего не говорит. Молчание между нами могло бы наполнить весь замок.

Я вспоминаю о нашем тихом обещании: больше никаких секретов.

– Как вы сами понимаете, – говорю я, – если вы не влюбились в меня к этому моменту, то это никоим образом не может измениться, когда я полностью трансформируюсь.

– Так это ты тот монстр? Ты убил всех тех людей?

Мой голос срывается, когда я отвечаю:

– Пожалуйста, вы должны меня понять. – Я протягиваю руку к Харпер.

Девушка отстраняется, но затем останавливает себя. Мы сидим рядом и просто дышим. Мое предательство делает воздух между нами слишком тяжелым.

– Ты снова будешь убивать, – шепчет Харпер. – В замке полно людей.

– Я все продумал, миледи. Мои подданные будут в безопасности. – Я перевожу дыхание. – Вы будете в безопасности.

Девушка облизывает пересохшие губы.

– Рэн.

Я больше не могу всего этого выносить. Я поднимаюсь на ноги и отворачиваюсь.

– Вам нужно вернуться домой.

Я жду, что Харпер со мной не согласится, что она меня окликнет, не даст мне выйти за дверь.

Харпер не двигается с места.

Командор Грей не рад моим приказам.

Он ждет в коридоре, пока Харпер прощается с теми, с кем сблизилась во время своего пребывания здесь. Я вижу, насколько командор рассержен. Если бы замок был таким же пустынным, каким был на протяжении последних трехсот двадцати семи сезонов, Грей бы вызвал меня на дуэль.

Однако теперь мы не одни. Дверь в комнату Фреи открыта. Харпер обнимает Зо и детей Фреи. Паж ожидает недалеко, около лестницы в главный зал. Стражники стоят на входе в коридор, и даже оттуда они могут чувствовать недовольство командора.

То, что мы сейчас здесь и я правлю всеми этими людьми в отсутствие своего отца, основывается на шаткой иерархии. Несоблюдение субординации может все разрушить, причем очень быстро.

С самого начала я думал о вспыльчивой натуре своего отца и о его нетерпимости. Возможно, именно это позволяет мне сейчас находиться у власти. Когда отец правил, я никогда не задавался вопросом, почему ему дана власть. Сейчас я задумываюсь над тем, были ли его правление и власть настолько же шаткими, как мои.

– Тебе нужно будет вернуться незамедлительно, командор, – говорю я Грею. – Проводи принцессу до ее дома и не задерживайся.

– Так точно, милорд. – Командор отвечает сдержанно и ровно, хотя выглядит он при этом так, будто хочет вытащить меч и вонзить его в меня.

Я не могу винить его за это. Проклятие держит Грея в ловушке так же, как держит меня. Отправляя Харпер домой, мы теряем всякую надежду.

Грею скоро представится шанс пронзить меня мечом.

Я достаю скрученный кусок бумаги из-за пояса и протягиваю командору:

– Твое скорое возвращение немаловажно. Это сообщение было доставлено, когда вы с Харпер были на арене.

Грей быстро разворачивает сверток. Выражение его лица становится бесстрастным, пока он читает, а затем на смену недовольству приходит удивление.

Командор поднимает взгляд на меня и тихо говорит:

– Карис Люран хочет встретиться на рассвете. – Грей косится в сторону открытой двери в комнату Фреи, а затем предполагает: – Вы не поделились с ней этой информацией.