Проклятие одиночества и тьмы

На мгновение я жалею о том, что предупредил о нашем визите. Маршал может ничего не испытывать, кроме недовольства по отношению к короне и к королевской семье, которая, судя по всему, покинула свой народ на годы. Между нами и всадниками нарастает напряжение.

Я испытываю желание остановиться или потребовать оглашения их намерений. Мне хочется отправить Грея сократить оставшиеся двенадцать метров дороги, чтобы узнать о том, как нас примут здесь. Народ, толпящийся за своими представителями, молчит, выглядывая в просветы.

Определенно, Харпер не единственная, кто прячет неуверенность.

Слева от меня Джемисон дышит ровно. Солдат привык следовать приказам своего командира на войне. Это успокаивает. На моей стороне есть два человека, готовые сражаться. Мы направляемся вперед.

Когда между нами остается метров пять, двое мужчин впереди спешиваются, за ними стражники. Вся четверка идет вперед, обнажая мечи.

Рука Грея опускается на рукоять его собственного клинка. Харпер делает резкий вдох.

Однако затем мужчины и их стража опускаются на одно колено. Их мечи ложатся перед ними на каменную мостовую.

– Ваше Высочество, добро пожаловать, – говорит один из них. – Народ Лунной гавани давно ждал вашего возвращения.

– Мы приветствуем вас с огромным облегчением, – продолжает другой. – Приветствуем вас и вашу спутницу.

Рядом со мной Харпер медленно выдыхает. Я делаю то же самое.

– Встаньте, маршал, – отвечаю я. – Мы благодарим вас и вашего сенешаля за радушный прием.

Мне приходится прерваться, чтобы убедиться, что мой голос не выдаст напряжения.

– Мы с нетерпением ждем встречи с жителями Лунной гавани.

Четверка поднимается и взбирается на лошадей, чтобы провести нас в город. Главный маршал – ровесник моего отца – тучный мужчина с густыми седеющими волосами и строгой, но мягкой манерой поведения. Маршал делает Харпер комплимент, затем начинает перечислять достижения Лунной гавани за последние несколько лет, говорит о способах укрепления защиты города, в частности, от чудовища, и от этих слов у меня все внутри сжимается. Защиты от существа, которое ворочается внутри меня. Маршалу явно не терпится нам угодить, но при этом его теплый прием кажется искренним.

Как и тогда на дороге, я вспоминаю, каково это – быть частью чего-то большего.

Когда мы проходим через ворота, люди начинают уступать дорогу и падать на колени.

– Да здравствует наследный принц! – скандируют они.

Это не первый раз, когда меня так приветствуют, но впервые приветствие кажется мне настолько важным.

Мы оставляем лошадей в конюшне, чтобы можно было пройтись по городскому рынку пешком. Главный маршал предлагает сопроводить нас со своими стражниками, но у него наверняка будут вопросы по поводу альянса, о судьбе королевской семьи, а я пока не готов подкармливать городских сплетников, поэтому отказываюсь.

Однако я почти жалею о своем отказе, как только мы оказываемся на месте. Торговые ряды переполнены людьми, они громко разговаривают, спорят и торгуются. Тела прижимаются ко мне ближе, чем я предполагал. С любой стороны меня можно запросто насадить на кинжал. Внезапно Харпер сжимает мою руку.

Тем не менее Грей знает свою работу. Он выступает вперед и говорит:

– Дорогу наследному принцу и его даме!

Перед нами возникает проход. Мужчины кланяются, женщины приседают в реверансах, но так делают не все. Некоторые просто смотрят на нас, и их взгляды недружелюбны.

Харпер пододвигается ближе:

– Прости, что я так нервничаю.

Если я поделюсь с ней своим собственным напряжением, то это вряд ли ее успокоит. Я бросаю на Харпер взгляд:

– Вы выглядите такой же уверенной, как и всегда.

– Я не привыкла, чтобы на меня смотрело так много людей.

– Как жаль. Вы, безусловно, заслуживаете внимания. – Я мягко передвигаю ладонь Харпер к своей и цепляю ее руку за свою, наклоняясь к щеке, чтобы тихо сказать: – Моя рука должна быть свободна для меча. Вы не единственная, кто нервничает, миледи.

В глазах Харпер появляется удивление, и она охает. Я ожидаю, что она отпустит меня, но нет. Ее рука крепко держит мою.

Мощеную дорожку между рядами торговцев и ремесленников очистили от снега, большие стальные бочки с горящими углями стоят через каждые три метра, чтобы согревать воздух. Каждый прилавок может похвастаться разнообразием: шелковыми шейными платками, коваными серебряными подвесками, украшенными бисером гребнями для волос. В одной палатке продают мечи, в другой – ножи. Потрепанные флажки развеваются на холодном ветру, рассказывая о товарах. Я рад тому, что рынок находится на открытом воздухе, потому что людской поток давит. Народ продолжает уступать нам дорогу, но многие делают это с неохотой. Мужчины встречаются со мной взглядом и не отводят глаз. Это задевает мою гордость. Отец бы ни за что такое не потерпел. Он бы преподал одному из нахалов урок, чтобы остальные не смели вести себя так же дерзко.

У моего отца к тому же было бы двадцать четыре стражника за плечами, а у меня их два.

Я снова наклоняюсь к Харпер и беззаботным тоном спрашиваю:

– Что вы думаете о Лунной гавани, миледи?

– Я стараюсь не рассматривать слишком внимательно.