Проклятие Персефоны

Вернувшись в лачугу, я быстрым шагом пересекла комнату и, схватив корону, надела ее, блаженно прикрыв глаза. Острая боль пронзила тело, выкачав кислород из легких, каждый вздох обжигал. Издав хриплый крик, я повалилась на колени и, опираясь ладонями об пол, прерывисто задышала.

Стань нашей истинной Королевой.

Превозмогая боль, направилась в сторону моря, шатаясь, спотыкаясь и крича от диких мучений. Туда, где ветви деревьев качались над обрывом, подобно висельникам. Я взбиралась на самую вершину скалы, ту самую, которую приметила еще на пляже, сойдя с корабля. Меня подгоняли многочисленные голоса в голове. Дойдя до края, почувствовала всем телом зов волн, шепот сестер – они ждут моего возвращения! Они рады, что я стала их истинной Королевой.

Не в силах больше сдерживаться, прыгнула в воду.

Я падала вниз, морская стихия приветственно всколыхнула волны, которые зашлись в белой пене, готовые принять Королеву в свои объятия. Точно подчиняясь мысленному приказу, они разошлись в стороны, образовав некое подобие рамы для гигантского сине-зеленого зеркала. Я вгляделась в свое отражение и, не веря собственным глазам, издала дикий гневный вопль.

Черные короткие волосы, серые, широко распахнутые глаза, слегка поджатые тонкие губы, пухлый нос и родинка на щеке.

Потрясенная догадкой, вошла в воду, содрогаясь от боли всем телом и нещадно царапая когтями кожу до изнеможения. Я сбрасывала ее с себя, как очередное платье, не замечая, что пространство окрашивается в алый цвет. Схватив острыми зубами змеиную кожу, резко дернула голову в сторону, разрывая ненавистный браслет на запястье, успев подхватить его и сжать в ладони.

Последнее, что я услышала, погружаясь на морское дно, – это крики, доносившиеся с острова и звуки падающих валунов.

Остров рушился.

Теперь мои сестры будут жить спокойно.

Эпилог

Когда сердце позовет, будь смелым, чтобы принять его выбор.

Прошел месяц с тех пор, как я покинул остров. Запасы воды и еды исчерпались, земли или берегов какой-нибудь колонии или острова не было видно на несколько миль вокруг.

Никто из команды не уцелел.

Я был благодарен Эмилии за то, что она даровала мне шанс на спасение. Но разве это жизнь? Чертов ад, лишенный всякого смысла.

Корабль, ведомый мимолетными порывами ветра, без должного командования и манипуляций матросов медленно шел по назначенному маршруту. Крики чаек заставили меня вымученно улыбнуться, и я предвкушал скорую встречу с сушей.

Вскоре корабль причалил к порту, который принимал каждого, кто готов был предложить выгодные условия сделки. Прихватив с собой мешок золота, я на ватных ногах сошел с палубы и, поймав за локоть прыткого мальчишку, несшего корзину с фруктами, спросил, где можно переночевать. За пару золотых он любезно провел меня к гостинице и шепнул что-то хозяину. Тот широко улыбнулся и удалился, хлопнув дверью.

Хозяин гостиницы не стал задавать лишних вопросов по поводу моего грязного и изнуренного внешнего вида, молча проводив до комнаты.

Закрыв дверь, я устало прислонился к ней спиной и рассмотрел комнату из-под полуприкрытых век. Кровать, стол и стул. Все, что нужно. Дверь, которая вела в другую комнату, покосилась и едва держалась на петлях, но я не смог сдержать удовлетворенного вздоха, когда увидел, что меня уже ждала наполненная ванна, из которой поднимался пар, обволакивающий все пространство.

Я быстро скинул с себя одежду и погрузился в воду, блаженно прикрыв глаза. Затем, найдя в себе силы, начал отмывать кожу от въевшейся грязи, чертыхаясь, что нет привычного порошка табака или корицы – прошло столько лет, а я по-прежнему страшился запаха гнили и разложений. Тем тяжелее мне было забыть о ритуале по пути к Восточному Побережью: Эмилия не должна была раньше времени узнать о моей уловке. Только по прибытии на остров я смог вернуться к старым привычкам.

Просидев в ванне не меньше часа и почувствовав, как тело дрожит от холода и покрывается мурашками, нехотя вылез, обтерся полотенцем и голый направился в комнату. Устало рухнул на кровать и, укрывшись одеялом, сам того не замечая, провалился в глубокий сон.

Разбудил меня тихий скрежет когтей и женский смех, доносившийся из ванны, после чего последовала мелодичная песня:

– …И будешь ты проклят, покуда душа твоя не сгниет. И будешь ты проклят, покуда не искупишь грех перед душой погубленной. И будешь ты проклят, покуда не станешь рабом ты.

– Кто здесь? – резко произнес, а когда увидел гостью, тут же судорожно вздохнул: – Ты.

Опершись плечом о дверной косяк, передо мной стояла Эмилия. На ней была лишь диадема, светившая ярким светом. Во взгляде читался вызов и возбуждение.

– Когда ты собирался мне рассказать?

– Рассказать о чем, рыбка?

– Об этой прекрасной вещице, которую ты прятал столько лет. – Повертев на пальце черный браслет, сирена небрежно кинула его на кровать. – Что скажешь, Роджер? Или лучше – Уильям?

– Откуда?..