Проклятие Пифоса

Прибывали новые чудовища — существа столь огромные, что Иерун вновь ощутил прикосновение высшего величия. И всхлипнул от того, что оно приняло облик столь жуткий.

— Назад, — решила, наконец, Танаура и устремилась вниз по склону, нацелившись в узкий просвет между беснующимися зверями. Будь то удача или остаточная аура последней стадии ритуала, что-то явно оберегало двух слуг. Ни одна рептилия не обратила на них внимания. Звери были полностью поглощены боданием друг с другом и пожиранием культистов, что толпами добровольно расставались с жизнью.

— Почему? — на бегу прокричал Каншель.

— Здесь битва окончена. Но в поселении, может статься, еще нет.

Больше они не переговаривались. Остановились, подождали, сорвались с места, спрятались, и так снова раз за разом — они снова бежали наперегонки со смертью среди могучих лап и щелкающих челюстей. Но теперь все было иначе. Раньше в крови Каншеля кипел гнев. Он хотел отмстить Ске Врис. Перед ним стояла цель, на которой он мог сосредоточиться и отстраниться от окружающих ужасов. Теперь ее не стало. Остался лишь ужас и отчаянное желание избежать его мучительных объятий хотя бы еще на один удар сердца. Иерун следовал за Танаурой, но силы в нем поддерживало лишь одно — вера в Императора.

Этого было достаточно.

Он не отчаивался. Он знал, что каждый его шаг ради борьбы с нечестивыми врагами Императора был праведным поступком. И если он умрет в следующую секунду, то умрет как истинно верующий. Быть может, даже как мученик, хотя он не мог представить, чтобы кто-нибудь когда-нибудь услышал о произошедшем на Пифосе. За спинами слуг звучала симфония войны и разрушения — богоподобные звери атаковали базу.

Они достаточно далеко спустились по склону, когда услышали знакомый рокот двигателей «Громового ястреба». От радости сердце Каншеля учащенно забилось. Битва еще не окончена. Рота еще могла хорошенько вдарить по врагу. Иерун услышал звонкое, яростное стаккато орудий «Железного пламени». Он надеялся, что кара низвергнется на весь холм, обрывая никчемные жизни окружавших его тварей. Он не боялся умереть в этом очищающем огне. Лучше принять достойную смерть от оружия, нежели быть располосованным когтями и клыками.

Но вдруг послышался мощный удар, и голос двигателей превратился в сбивчивый визг. Пушки умолкли. Объятый пламенем штурмовой катер пронесся над головами слуг, падая к земле. Каншель заметил его лишь краем глаза, когда они с Танаурой уворачивались от беснующихся со всех сторон рептилий. Откуда-то спереди раздался грохот удара, за ним последовал натужный скрежет. Ночь осветилась ярким, горячим сиянием новой катастрофы. Танаура на бегу свернула в ту сторону. Каншель сделал то же самое. Он больше не следовал за Агнессой. Они оба спешили к новой цели. Падение «Железного пламени» станет их полем боя. Долг вновь призвал их.

Но и живность не оставила случившееся без внимания. Некоторые звери двинулись в том же направлении. Они тоже следовали на зов, но то был зов крупной и беспомощной добычи.

Даррас долбил в погнутую дверь пассажирского отделения, пока та не поддалась. Рядом с ним Катигерн пытался высвободиться из-за покореженной приборной панели. Правая рука легионера бессильно висела вдоль тела. «Железное пламя» пропахало носом землю достаточно жестко, чтобы смять всю передняя часть фюзеляжа и ободрать броню с одного борта.

Даррас замер у переборки.

— Помощь нужна, брат? — спросил он.

— Сам справлюсь. Позаботься об остальных.

«Позаботься об астропате», — вот что это значило.

Боевые братья могли запросто перенести аварии и пострашнее. Даже практически лишившись управления, Катигерн, насколько мог, смягчил падение «Громового ястреба». По крайней мере, корпус судна не развалился на куски.

Но Даррас чуял дым.

Он влез в пассажирский отсек. Железные Руки уже освободились от страховочных ремней и заняли позиции у бокового люка. Судя по внешнему виду, его еще можно было открыть без особых усилий. Эрефрен сидела без движения. Проклиная все на свете, Даррас двинулся к ней.

И испуганно вздрогнул, когда женщина внезапно произнесла:

— Я в порядке, сержант.

Ее губы едва шевелились, а лоб избороздили морщины от невероятного напряжения. Даррас понял, что астропат связана своим незримым боем.

— Насколько мы близко? — спросила она.

— Примерно на полпути. Ваша связь сильна?

Эрефрен коротко кивнула. Но когда она вновь заговорила, Даррасу показалось, что усилия для взаимодействия с реальным миром служили ей якорем, помогая не сорваться в пучины эмпирей.

— Оно хочет, чтобы я потерялась в открывающихся мне панорамах варпа. Его тяга сильна.

— Тогда я не понимаю, как увеличение близости может помочь.

— У меня своя сила, — женщина умолкла на мгновение, словно пловец, борющийся с внезапным приливом, а затем продолжила: — Обучение астропатов ограничивает применение наших способностей рамками дозволенного. Я верю, что способна на большее. Но не могу действовать на расстоянии. Только прикоснувшись к объекту, я смогу побороться с ним на своих условиях.