Проклятие рода

- Упрямый осел! А ведь проклятье убитой тобой Катарины начинает сбываться, Густав… Если та исповедь была правдой, то Маргарет и Сванте сделают все, чтобы спихнуть Эрика с престола после твоей смерти и посадить на него Юхана… Дай Бог мне не дожить до времен, когда твои сыновья начнут уничтожать друг друга…. Может стоило рассказать тебе все, мой король? И посмотреть на новую «кровавую баню», а не сидеть здесь в подземелье?

Конец третьей книги.

Книга четвертая. ВОЗДВИГНУ НА ТЕБЯ ЗЛО!

Глава 1. Виттенберг. 20 лет спустя.

Унылые бранденбургские поля сменились пышными лесами Саксонии и повозка с семейством Веттерманов покатила дальше, все ближе и ближе к Виттенбергу, возвращая Иоганна в годы юности. Трепет и волнение охватывали пастора в предвкушении встречи с маленьким городом, сыгравшим такую важную поворотную роль не только в его судьбе, но и в жизни миллионов людей, населявших Северную Европу. К томительной радости ожидания добавлялась гордость, что он едет не один, а с любимой женой и сыном, который достоин своего отца и, (Иоганн не сомневался в этом), даже превзойдет его своими успехами в познании мудрости Божьей и человеческой. Все складывалось удачно, но состояние, в котором пребывала Агнес после ужасного потрясения от встречи и, главное, казни своей бывшей подруги Сесиль, удручало пастора. Она разрыдалась один единственный раз там, еще в Штральзунде, но после этого словно иссохла. Всю дорогу женщина сидела, сжавшись в комок и забившись в угол повозки. Разговорить ее не удавалось никому, ни мужу, ни сыну. Она почти не притрагивалась к еде и отвечала на все их вопросы либо жестами, либо покачиванием головы. Ее взгляд стал сух и безразличен ко всему. Иоганн пересаживался к жене, обнимал за плечи, гладил, что-то шептал на ушко, уговаривал поплакать, стараясь тем самым облегчить страдания, но все тщетно. Уже перед самым Виттенбергом, обозначившимся устремившимися в небо острыми шпилями церквей и длинными оборонительными валами, которые предстояло объехать, ибо с северной стороны городских ворот не было, пастор радостно обернулся к жене, чтобы сообщить об окончании их долгого путешествия, но его улыбка тут же исчезла. Было еще достаточно светло, и Иоганн мгновенно заметил нездоровый румянец, неожиданно выступивший на бледном доселе лице Агнес. Он тут же подсел к ней, дотронулся губами до лба, взял ее руки в свои и почувствовал пугающий жар, исходивший от жены. Его сердце сжалось от страха, что она серьезно заболела.

- Андерс! – Он окликнул сына. Юноша, сидевший рядом с возницей, оглянулся. – Поройся в наших вещах и найди скорее зимнюю шубку матери. Ее надо одеть потеплее. Кажется, она больна.

Обеспокоенный сын немедленно исполнил просьбу отца. И вот они уже вдвоем сидят рядом с закутанной в собачий мех и дрожащей от озноба Агнес. Как медленно тянется время, как неторопливо едет их повозка, ведь им надо скорее оказаться в городе и найти первого же врача или на худой конец аптекаря, чтобы облегчить ее страдания. Быстрее, еще быстрее, возница! Вот они уже внутри городских стен, длинная Коллегиенштрассе, Августинская обитель, дома Лютера и Меланхтона, университет, дальше, дальше, все потом, позднее, сначала Агнес. Наконец, приехали! Пастор просит хозяина скорее послать служанку в аптеку. Ближе всего, кажется та, что в доме Кранаха . Сказать, чтоб взял лучшие лекарства от простуды, сколько бы они не стоили. Тот подозрительно косится на больную, но выполняет просьбу Веттермана. Сын остается внизу с вещами, а Иоганн на руках вносит Агнес в отведенную им комнату на втором этаже, осторожно опускает на кровать, тщательно укутывает снова. Она ничего не говорит, только тяжело дышит. Веттерман чувствует, как с каждой минутой она слабеет, становится все горячее и беспомощнее. Господи, только бы не… Иоганн даже не произносит этого слова, означающего приговор.

- Позвольте мне! – Он слышит голос за спиной, оглядывается, видит, что в комнату вошел незнакомый господин в черном с полуседой бородкой клином и равнодушными серыми глазами. Врач, догадался Иоганн, поднялся с колен, уступая ему место подле Агнес.

Лекарь наклонился, откинул меха, тыльной стороной ладони коснулся лба женщины, потом его рука скользнула ниже, пальцы прощупали за ухом, с одной стороны, с другой, шею, проследовали дальше к вырезу платья, пробежали по впадинам ключиц, ушли под материю к подмышкам… Иоганн отвел глаза в сторону, уставился в стену. Он не мог этого видеть. Как страшно ожидание, как медленно тянется время… Пастор услышал тихое покашливание и стремительно обернулся. Господи, только не…

Серые глаза смотрели спокойно и безразлично. Но слова, слова, которые прозвучали, казалось, с неба, привели Иоганна в неописуемый восторг:

- Сильно ж вы ее застудили…

- Возможно, это от внутреннего душевного расстройства. Агнес уже долгое время находится под впечатлением ужасной казни, свидетелями которой нам случайно довелось быть. – Пробормотал пастор.