Проклятие рода

- Я очень признателен вам за доверие, господин Магнуссон. – Иоганн приложил правую руку к сердцу и искренне склонил голову.

- Полноте. Не стоит. Как я понял, доктор Нортон, с которым вы имели честь познакомится, довольно близок сейчас к королю Густаву, и полагаю, нас всех он характеризовал положительно. Хотя… чужие мысли и поступки нам не ведомы. Каждый тянет одеяло на себя, стараясь прикрыть собственную замерзающую задницу… - Задумчиво произнес Магнуссон.

- Судя по всему, - подумал Иоганн, - посланник тоже весьма озабочен изменениями в Стокгольме.

- Да, кстати, - Магнуссон хлопнул себя по лбу, - совсем забыл. Вчера я разговаривал с доктором Лютером. Он напомнил о своем традиционном обеде, куда приглашены будущие магистры и наиболее уважаемые люди университета. Ваши с женой имена в списке приглашенных, но Лютер просил меня помимо этого передать вам еще и личное устное приглашение к нему. Он хочет с вами побеседовать. Обед состоится через две недели, в пятницу. – Прокричал посланник, как всегда, уже на ходу, покидая Веттермана.

- Час от часу не легче. – Известие об отстранении Петри потрясло Иоганна. Он понимал, что никаким особым расположением бывшего советника короля он не пользовался, но все же… магистр ему никогда ни в чем не отказывал и в глубине души Веттерман, чего греха таить, рассчитывал на него. Дома он постарался вести себя так, чтобы своим видом не дать Агнес повод к расстройству. Это удалось ему легко. Приглашение на обед к самому Мартину Лютеру захватило ее полностью:

- Как, Иоганн, я увижу доктора Лютера? – Ее глаза округлились от восторга.

- Если он приглашает, то обязательно. – Усмехнулся пастор.

- Но в чем я пойду? – Понятно, что может еще взволновать женщину, как ни ее внешний вид, наряды и прочая, по мнению мужчины ерунда. – Все мои платья устарели.

- Дорогая, у нас есть еще две недели. Если хочешь, мы немедленно отправимся в лавку, к портному, куда скажешь, и потребуем, чтоб нам сшили самое красивое платье на свете!

- Да! – Она стремглав поцеловала мужа и, не мешкая, стала одеваться.

И хотя Веттерман с улыбкой наблюдал за женой, как она неторопливо расхаживала по мастерской, сопровождаемая сыпавшим комплиментами хозяином, но мысли его были далеко отсюда. Галантерейщик, он же и портной, открывал сундуки, заполонившие это полуподвальное помещение со сводчатыми потолками и низкими зарешеченными окнами, доставал из них один за одним разноцветные рулоны ткани, набрасывал конец материи на плечо жены, так что рулон разматывался и укрывал ее от шеи до пят. Агнес поворачивалась, смотрела сначала на себя – сверху вниз, затем на свое отражение в потускневшем зеркало на стене, и потом уже вопросительно на Иоганна. Пастор улыбался и пожимал плечами, Агнес хмурилась, снова бросала взгляд в зеркало и качала головой, морщила носик. Хозяин, быстро смотав ткань обратно в рулон, извлекал следующий образец материи. И так до бесконечности. Наконец, выбор Агнес остановился на ткани, напоминающей поток разлившегося искристого темно-красного вина. Она десять раз посмотрела в зеркало, столько же раз на Иоганна, который одобрительно кивал – ткань действительно была хороша и изумительно подходила жене, и тогда Агнес, казалось, с огорчением, глубоко вздохнув, утвердительно качнула головкой. Итак, десять локтей брабантской ткани, столько же ситца. Конечно, это было еще не все. Предстояло перебрать массу коробочек с разнообразными по цвету и размеру костяными пуговицами, пряжками, бисером, латунными крючками, цепочками, и бесконечным множеством других удивительных предметов, назначение которых было Иоганну непонятно. Потом они еще что-то очень долго обсуждали с мастером, пока не пробил долгожданный час, когда измученная и счастливая Агнес, обратилась к мужу:

- Дорогой, кажется, я все выбрала. Ты одобряешь?

- Конечно! – Быстро откликнулся Иоганн, соскочив с сундука, который он использовал в качестве места ожидания.

Теперь на весь ближайший вечер, впрочем, и последующие тоже, ему пришлось стать благодарным слушателем радостного щебетанья жены по поводу ее будущего наряда. Еще в первый визит к галантерейщику, он заметил, как Агнес взяла в руки прекрасное жемчужное ожерелье, одела на себя, покрасовалась перед зеркалом, бросила осторожный взгляд на мужа, но Иоганн успел отвести глаза в сторону, притворившись, что он ничего не видел. Но от него не укрылось то, с каким сожалением она сняла жемчуга и положила обратно в коробочку. На следующий же день, по пути в университет, он завернул в лавку и потребовал у хозяина показать ему именно эту вещь. Жемчуга были действительно хороши. Пастор тут же их купил.