Проклятие рода

- Второй раз кромешники в сельцо заявляются. Кажись, кто-то из дальних сродственников князя Вяземского, самого близкого к великому князю человека, вотчину новую получил. В награду за паскудство свое, не иначе. Первым разом старых хозяев предупредили, чтобы убирались подобру-поздорову. Для острастки полдеревни сожгли, крестьян многих побили. Ныне во владения приехали вступать. Хозяев-то старых, помнишь, атаман, на дороге приметили.

Кудеяр кивнул. Встретилась одна единственная телега, в ней сын боярский, вида обнищавшего, женка, да детишек с пяток, мал-мала. Не густо им от щедрот новых властителей досталось – пара мешков с припасами. Видно совсем по миру пустили. Сгинут людишки еще по пути.

Сенька Опара сползал в деревню, обернулся быстро:

- С пяток их, кромешников. Один, видно, хозяин новый, прочие сотоварищи. В усадьбе расположились. Слуг с десяток. Сторожей не выставили. Пьяные сильно. Крестьян побитых приметил несколько. Видать, челядь забитая. Ныне два приспешника девку какую-то поволокли внутрь для забавы.

Темными плотными тенями ватага метнулась вперед ведомая нетерпеливым знаком атамана. Справились быстро. Пьяные, что опричники, что слуги их, потянулись было за саблями, да поздно было. Изрубили всех. Хмельной угар, стоймя стоявший в помещении, разбавился запахом свежо выпущенной крови. Кудеяр приметил в полумраке клети, где пировали злодеи, девку. Побита немного, рубаха надорвана, но, кажись, от позора и глумления спасти успели. Понял о том по глазам, полным слез, но смотревшим радостно. Душно стало Кудеяру. До тошноты. Нашел выход, на воздух устремился. Светало. Можно было и всю деревню осмотреть. Или то, что от нее осталось. Домов-то точно больше чем людей, если кто и сохранился живой. А уж пожарищ, пепелищ… словно воронье сплошным ковром землю облюбовало. Токмо хлопни в ладоши, загорающуюся зарю и все небо целиком закроют, коль разом взлетят. Он так и сделал. Вороны, конечно, взвились, но не в таком числе. Возмущенно прокаркались, да на насиженные места опустились. Птица, хоть и ворона, все едино тварь Божия, от пропитания не откажется – будь то плоть человечья, аль звериная не обглоданная до кости, иль просо-пшено не доклевано из полуразвалившихся, полусгоревших амбаров. Воронам все едино.

- Тьфу! – Сплюнул подошедший сзади Болдырь. – Вот уж извечные сотоварищи смерти.

От звуков человеческого голоса десяток черных птиц опять взвились в воздух, каркнули и уселись обратно. Теперь долго не отгонишь!

- Девку приметил, атаман, что у кромешников отбил, да от позора спас? Уж так глазела на тебя, так глазела… Красавица… Аннушкой кличут… - Бормотал себе в бороду старый казак.

- Почем знаешь, как зовут? – Продолжая обозревать пепелища, спросил Кудеяр.

- Дык, сама ко мне на грудь кинулась. Ты же, атаман, заколол главного, что снасильничать ее хотел, а после дружкам передать на поругание, и сам на двор поспешно удалился. А она ко мне, мол, скажи, дедушка, - Болдырь хмыкнул, - как кличут богатыря, что избавление от позора и смерти принес. Так и знакомство с ней свел. Сирота она ныне. В прошлый налет кромешники всю семью ее извели, а ей повезло, в лес ходила за коровой, чрез то и убереглась. Просится с нами уйти. Храбрая девка! Мол и сготовлю и обстираю, токмо саблей с луком научи владеть, завсегда буду стоять за спиной атамана вашего. Щитом послужу в бою, с вами крушить любого пойду. Как думаешь, Кудеяр, может сгодится нам девка? Пропадет ведь. В деревне, почитай окромя нее ни единой души… Мы уйдем, кромешники мертвы, за ними новые явятся – искать пропавших. Кого живого найдут, злобу сорвут люто. Ох, люто. О девке и подумать страшно… А девка-то хороша… - повторил с причмокиванием, - и в тебя, атаман влюбилась. Вот те крест!

Кудеяр посмотрел внимательно на казака. Тот лукаво улыбался:

- А ты присмотрись, присмотрись, атаман. С огоньком, девица!

Кудеяр вздохнул, махнул рукой, мол, поступай, как знаешь, и медленно побрел на околицу, где стояли их привязанные кони.