Проклятие семи королей (СИ)

— Случайности не случайны, — сказал Шейрейн. — Ты подлила масла в огонь, Аюми. Теперь я ещё сильнее хочу знать правду. Интересно, а мы как-то связаны?

— Кто знает. Когда я спросила у родителей: почему у Хаилии, сестры моей, нет крыльев, а у меня есть, мне ответили так: «Мы не знаем, но они тебе идут!»

— Мой младший брат восхищается моим драконом, но как только я спрашиваю: «Почему?», он меняет тему или вовсе уходит.

— Они от нас точно скрывают страшную тайну! — воскликнули в унисон. Переглянулись и засмеялись.

— Я попробую поспрашивать у других принцев.

— Дело хорошее, но вероятность того, что тебе хоть что-то скажут, практически нулю равна.

— Почему ты так думаешь?

— Я не могу этого объяснить, — пожала плечами. — Шейрейн, а ты сам в дракона превращаешься?

— Вынуждает, — ответил он. — Раз в три месяца я должен покидать свой дом и улетать в горы. Следующие три месяца нахожусь в шкуре ящера. Я не хотел, чтоб ты знала об этом, поэтому и написал, что три месяца не смогу и строчки написать.

— Заколдованный принц, — улыбнулась я. — Как в сказке.

— Хорошо читать их, а не быть главным героем, — невесело хмыкнул Шейрейн.

— Не вешай нос! — бойко сказала я. — Ты принц, аль кто?!

Мы о многом говорили, порой молча смотрели на звёзды, а потом он сказал, что пора лететь.

— А ты завтра прилетишь?

— Если того хочешь.

Я кивнула. Он улыбнулся, принял облик ящера и улетел. Долго ещё смотрела в звёздный небосвод, пока носом не начала клевать. Пора спать идти, а то грохнуть, физиономия синяя будет. Подходила к дому аккуратно. А вдруг за углом вероломная Канн прячется с очередной пакостью? Но нет, никого не было, и я шмыгнула в дом-дворец.

Утро началось с задания. Кузнецу Шарху снова требуется наша помощь в добыче руды. Угадайте, кто воздержался? Канн решила, что раз уж иноу Куэн отправила письмо самому королю Лишеэлю, то не стоит заниматься, чем попало. Ей, как эльфийка выразилась, необходимо продолжать совершенствоваться.

— Хм, хорошо, пусть будет по-твоему, Иризаэль, — сказала иноу.

— А-а-а? — возмутились мы.

— Да как же так? — воскликнула гномка-практикантка.

— Куями, не нужно задавать лишних вопросов. Помнишь, я говорила, что на практике вас никто практически ни в чём ограничивать не будет?

— Угу.

— Вот этот случай. Всё, ступайте!

Управилась я до обеда, и даже ни разу не вспомнила о выборе Канн. На этот раз и от меня был толк. Кузнец забрал у меня руду, и довольный скрылся в кузне.

— Аюми, подойди ко мне, — попросила преподавательница по наложению чар. Начал ходить слух, что ты собралась заморозить деревню.

Я удивлённо воззрилась на неё.

— Это… неправда, — мой голос вздрогнул.

— Жители обеспокоены и попросили принять меры.

— Канн всё-таки начала пускать в дело свой коварный план, — ударила я кулаком по дереву. Мне стало страшно.

— Что? Канн?

Я молчала. Страх мигом перерос в злость, но я вовремя спохватилась и взяла себя в руки.

— Аюми, расскажи.

— Даже пытаться не буду, иноу Куэн, — мотнула головой. — Всё равно не поверите.

— А ты попробуй.

— Нет. Кто поверит магу с даром холода, которого ничто не останавливает? — вопросила я.

— Я вынуждена доложить ректору Гёйфре, — сказала гномка.

— Вы мне не верите.

— Ты не хочешь ничего говорить, а я бы попыталась понять.

— Докладывай ректору, иноу, — сказала я, махнув рукой. — Я вам верила, иноу, верила, что вы уж точно меня ни в чём таком не подозреваете. Ох, как сильно я ошибалась.

На глазах наворачивались слёзы, и я заперлась в доме-дворце, проплакав три часа. Лежу на ледяном диване и думаю: если бы мне нужна была власть, так почему я до сих пор не подчинила себе весь мир? Я не одержима ею, а наоборот — всячески сторонюсь. Почему? Почему мне не дают жить спокойно?!

Уже вечером я вспомнила, что у меня сегодня встреча с Шейрейном. Подскочила словно ужаленная, и принялась приводить себя в порядок. Ой, ужас! Не могу я показаться в таком виде ему на глаза.

Я пришла до того, как принц прилетел. Он счастья, обняла его. День, казалось, длился вечно.

— Что с твоим лицом, Аюми? Кто посмел обидеть? — начал расспрашивать Шейрейн.

— Всё хорошо.

— Говори.

— Не стоит, — замотала головой.

— Ну, тогда…

Он поцеловал меня, и обнял. Я ощутила спокойствие, и когда он отстранился, слова рекой потекли с моих уст. Когда закончила, воскликнула:

— Вот дурёха!

— Не дурёха, а молодец, что поделилась. Я, например, даже предположить не мог, что твой дар такой интересный, но, что хочу сказать, Аюми… Я тебе верю.

— Что-о-о?! — протянула я, не веря ушам своим.

— Да, я верю тебе. В душе твоей злости, каких-то корыстных помыслов. Ты добрая, отзывчивая, и больше, чем уверен, дар такой тебе дан непросто так. Боги знают, что ты будет использовать его во благо.

— Ты мне в душу заглянул?

— Глаза — зеркало души. Мой тебе совет, Аюми, говори то, что на сердце, и не ври, не пытайся оправдаться. А эта Канн, увидишь, получит своё.

— Как бы меня к тому времени в узилище не сгноили, — невесело хмыкнула я.

— А хочешь послушать историю о любви и дружбе? — сменил принц тему.

— Конечно! — оживилась я.