Проклятие Шалиона

По тому, как скривилась физиономия ди Джиронала, стало ясно, что вторжение принцессы никак не входило в его планы. Орико же замахал своими толстыми ручками:

– Что ты! Никто никого не арестовывал. Мы собрались, чтобы исследовать предъявленные обвинения.

– Какие обвинения?

– Очень серьезные, принцесса, – вступил в разговор канцлер. – Но они не для ваших ушей. Вам следует удалиться.

Намеренно проигнорировав слова ди Джиронала, Изелль пододвинула кресло и села, сложив руки на груди.

– Если это серьезные обвинения, относящиеся к моему самому доверенному слуге, то они как раз для моих ушей. Кэсерил! В чем дело?

Кэсерил отвесил легкий поклон в сторону принцессы.

– Был распространен слух людьми, чьи имена пока не названы, будто шрамы на моей спине есть следствие наказания за совершенное мной преступление.

– Прошлой осенью, – нервно покусывая губы, произнес ди Марок. – В Ибре.

Бетрис, которая вместе с Изелль зашла за спину Кэсерила, чтобы разглядеть его исполосованную спину, сдавленно охнула. Лицо ди Санды сморщилось в гримасе ужаса и сочувствия.

– Могу ли я надеть тунику, сир? – спросил Кэсерил.

– Конечно! – поспешно ответил король.

– Природа преступления, в котором подозревается кастиллар ди Кэсерил, такова, что возникают веские сомнения в том, что ему можно доверять служить вам, принцесса, равно как и всем прочим дамам.

– Что? Изнасилование? – с едкой усмешкой спросила принцесса. – Кэсерил и изнасилование? Да это самая абсурдная ложь из всего, что я когда-либо слышала!

– И тем не менее мы же видим следы бичевания! – сказал ди Джиронал.

– Это подарок от хозяина рокнарийской галеры, – проговорил Кэсерил сквозь зубы. – В ответ на мое необдуманное поведение. Да, это было прошлой осенью, но весьма далеко от берегов Ибры.

– Ну что ж, таким объяснением можно было бы и удовлетвориться, – судейским тоном проговорил ди Джиронал. – Однако это странно. Мы слышали легенды о жестоких условиях жизни на галерах, но их хозяева, как правило, не станут наказывать рабов так, что те больше не смогут работать веслами.

Кэсерил усмехнулся.

– Я его спровоцировал.

– И каким образом, Кэсерил? – спросил Орико, подставив ладонь под свой жирный подбородок.

– Я набросил свою цепь ему на горло и хотел придушить. Мне почти удалось это, но меня оттащили.

– О Боги! – воскликнул король. – Вы собирались совершить самоубийство?

– Не уверен. Тогда я уже дошел до состояния, в котором не чувствовал ни страха, ни надежды, ни ярости. Мне дали напарника в соседи по галерной скамье, мальчика с Ибры, лет пятнадцати от роду. Он сказал, что его похитили, и я ему поверил. По виду он был из хорошей семьи, воспитанный. Явно галеры были не для него. Он страшно обгорел на солнце, а руки его кровоточили. Испуганный, робкий, стыдливый. Он сказал, что его имя – Дэнни. Имени своих родителей он, правда, не назвал. Хозяин галеры собирался использовать его способом, запрещенным у рокнарийцев, и Дэнни, защищаясь, ударил хозяина. Конечно, это было глупо, и я не успел остановить его… Он просто не понимал. Я тогда соображал очень слабо, но решил, что если я ударю хозяина галеры, то отвлеку его внимание от мальчика.

– И тот станет мстить не Дэнни, а вам? – выдохнула Бетрис.

Кэсерил пожал плечами. Перед тем как набросить цепь на шею хозяина, он ударил его коленом в пах, чтобы охота развлекаться с мальчиками пропала у него хотя бы на неделю. Но ведь неделя – не такой уж и большой срок. А что потом?

– Это был бесполезный шаг. Точнее, был бы бесполезным, если бы нас на следующее утро не спасла ибранская военная флотилия.

– Стало быть, у вас есть свидетели! – ободряющим тоном сказал ди Санда. – И довольно много! Мальчик, рабы, ибранские моряки. А что стало с мальчиком?

– Я не знаю. Некоторое время я лежал в Загосуре, в приюте при храме Материнского Милосердия, и к тому времени, как смог встать, все свидетели уже разошлись и разъехались кто куда.

– Да, поистине героическая история, – сказал ди Джиронал, пытаясь своим тоном убедить слушателей, что это – лишь версия Кэсерила, причем не обязательно правдивая. Нахмурившись, он оглядел собравшихся, задержавшись взглядом на ди Санде и разгневанной Изелль.

– И, как я полагаю, вы можете попросить принцессу дать вам отпуск на месяц, чтобы вы смогли съездить в Ибру и разыскать этих… вовремя, так сказать, разъехавшихся свидетелей.

На целый месяц оставить дам без охраны? Здесь? Да и переживет ли это путешествие он сам? Или будет убит и похоронен в безымянной могиле в двух часах езды от Кардегосса, а при дворе подумают, что он сбежал и, следовательно, виновен в том, в чем его обвиняют? Бетрис прижала ладонь к побелевшим губам, пристально глядя на ди Джиронала. Один человек по крайней мере больше верит его, Кэсерила, словам, чем шрамам на его спине. Он выпрямился.

– Нет, – сказал он наконец. – Меня оболгали. На чашах весов – мое честное слово и сплетня. Пока у вас не будет более веских доказательств, чем слухи, я буду утверждать: все сказанное здесь обо мне – ложь. Кстати, а откуда ветер дует? Вы проследили эту сплетню к ее истокам? Кто меня обвиняет? Вы, ди Марок?