Проклятие Шалиона

Панталоны ди Санды были все еще пропитаны речной водой, хотя волосы уже высохли. Люди, нашедшие его, сняли с него тунику – Кэсерил заметил нечто, сделанное из парчи и притороченное к седлу фермерского мула. Речная вода вымыла кровь из ран на теле ди Санды, и теперь это были лишь чернеющие отверстия на мертвенно-бледной коже – на спине, животе, шее. Кэсерил насчитал с дюжину жестоких и глубоких ударов.

Комендант замка, сидящий на корточках над телом несчастного, показал на кусок потертого ремешка, прикрепленного к поясу убитого.

– Срезали кошелек. В спешке, как я полагаю, – сказал он.

– Но это было не просто ограбление, – сказал Кэсерил. – Одного или двух ударов было бы достаточно, чтобы подавить сопротивление жертвы. Здесь же убийцы хотели удостовериться, что ди Санда мертв.

Убийцы или убийца? Сейчас этого наверняка не скажешь, но ди Санда был не тот, с кем можно было легко справиться. Скорее убийц было несколько.

– Меча при нем не было, – заметил комендант.

А имел ли убитый время, чтобы его вытащить? Или первый удар был нанесен ему неожиданно, человеком, которому он, может быть, доверял?

– Меч у него могли забрать, – сказал фермер. – А мог он и утонуть в реке.

– Кольца, драгоценные камни при нем были? – спросил констебль.

Комендант кивнул:

– Было несколько штук, а еще и золотое кольцо в ухе. Все исчезло.

– Мне нужно подробное описание пропавших вещей, милорд, – проговорил констебль, и комендант согласно кивнул.

– Вы знаете, где убитого нашли, – проговорил Кэсерил. – А можно узнать, где на него напали?

Констебль покачал головой.

– Трудно сказать, – ответил он. – Может быть, где-то в нижней части города.

Нижняя часть Кардегосса – нижняя и в топографическом, и в социальном смысле – простиралась по обе стороны городской стены, которая разделяла две реки.

– В городе есть с полдюжины мест, – продолжал констебль, – где можно незаметно сбросить тело с городских стен в реку – так, чтобы вода унесла его подальше. Некоторые места совершенно безлюдны, в некоторых еще можно встретить человека. Где убитого видели в последний раз? Кто-нибудь знает?

– Я видел его за ужином, – ответил Кэсерил. – Но он ничего не говорил о том, что собирается в город.

Кстати, и в Зангре есть укромные места, где тело можно незаметно сбросить в реку.

– Кости у него не сломаны? – спросил Кэсерил констебля.

– Я, по крайней мере, ничего не почувствовал, милорд! – произнес констебль. И действительно, на бледном теле погибшего ни синяков, ни кровоподтеков не было видно.

Опрос замковой стражи показал, что ди Санда покинул территорию замка примерно в полночь, во время смены караула. Был он один и шел пешком. Услышав это, Кэсерил оставил планы исследовать каждый коридор замка в поисках следов ди Санды и пятен его крови. Уже позже, к вечеру, констебль нашел в городе трех людей, которые показали, что видели секретаря принца в таверне в нижней части города – тот сидел в одиночестве за столом и выпивал, после чего ушел. Один из свидетелей заявил, что ди Санда был изрядно пьян и шатался. Этого свидетеля Кэсерил с удовольствием опросил бы наедине в одном из каменных казематов замка, откуда наружу не долетают ни стоны, ни крики – тогда бы этот свидетель, может быть, рассказал бы что-нибудь другое. Дело было в том, что Кэсерил ни разу не видел, чтобы секретарь и наставник принца Тейдеса напивался. Ни разу. Никогда.

Именно Кэсерилу было поручено разобрать вещи ди Санды – за все годы службы тот не нажил себе состояния, так что работы было немного. Предполагалось, что вещи погибшего будут отосланы его старшему брату, жившему в отдаленной провинции. Пока констебль и его помощники рыскали по городу в поисках убийц (совершенно бессмысленное занятие, как полагал Кэсерил), сам он занялся внимательным изучением бумаг покойного. Но чтобы ни заставило ди Санду той злополучной ночью отправиться в нижний город, тайну своей смерти он унес с собой.

Поскольку родственников, желающих постоять и посидеть у гроба, у ди Санды не было, похороны были назначены на следующий день. Особую торжественность церемонии придало присутствие принца и принцессы, а также тех придворных, которые пытались завоевать их расположение. Ритуал прощания, устроенный в зале Сына, выходящем своими вратами на главный двор Храма, был короток, и Кэсерил, стоявший рядом с гробом, подумал: как же одинок в своей жизни был этот человек! Ни один друг не встал в изголовье его смертного ложа и не произнес длинной речи, к вящему утешению всех присутствующих. Лишь Кэсерил, по поручению принцессы, сказал несколько обязательных слов, стараясь обойтись без заготовленной еще утром шпаргалки, сунутой в рукав туники.