Проклятие Шалиона

– Ну, не так уж он и не готов, – возразил Кэсерил. – Он видел, как велась одна осада и участвовал в снятии другой; скакал в обозе своей покойной матери и выжил в гражданской войне. Да и в конце концов, он сын старого Лиса и просто не может быть глупцом.

– Ну, первый сын таковым и оказался, – возразил ди Ринал, – оставил своих сторонников в столь дурацком положении.

– Умершего от лихорадки нельзя обвинять в глупости, – не согласился Кэсерил.

– Если это действительно была лихорадка, – губы ди Ринала недоверчиво скривились от пришедшего ему на ум нового подозрения.

– Что, думаете, Лис отравил собственного сына? – спросил ди Марок.

– Да его шпионы, приятель.

– Ну, тогда он мог бы проделать это давным-давно, чтобы избавить Ибру от войны и беспорядков, – Кэсерил снисходительно улыбнулся и встал из-за стола, оставив ди Ринала и ди Марока предаваться рассуждениям.

Похмелье прошло, и после ужина он почувствовал себя значительно лучше, однако его еще трясло от накатывавшей время от времени слабости – в общем, это было не то состояние здоровья, которое он привык называть хорошим. И поскольку принцесса его не вызывала, Кэсерил решил отправиться спать.

Усталый, не в силах больше бояться, он уснул мгновенно, как только голова коснулась подушки. Тем не менее около полуночи он проснулся как от толчка. В ушах у него еще стояли крики людей, крики и прервавшийся плач, да еще жуткие завывания. Кэсерил уселся в постели – сердце у него колотилось – и огляделся в поисках источника звуков. Ясные и странные – могли они долететь из-за стены Зангра? Или от реки внизу, под окном? Никто в замке, похоже, не отреагировал на шум – ни шагов, ни криков стражников… немного погодя Кэсерил понял, что звуки раздавались только в его голове, он слышал мучительные завывания не ушами, так же как видел бледные пятна призраков не при помощи физического зрения. Он узнал голос.

Кэсерил снова лег, тяжело дыша и озираясь, и следующие десять минут силился справиться с охватившим его волнением. Не готовится ли это проклятая душа Дондо вырваться на свободу из удерживающей ее руки леди Весны и утянуть его за собой в ад? Кэсерилу хотелось выскочить из постели и в чем есть ринуться к зверинцу, молотить в дверь, чтобы разбудить Умегата и просить святого о помощи – может, Умегат способен что-нибудь сделать с этим? – когда крики вдруг затихли.

Все произошло примерно в час смерти Дондо, понял он. Может, дух обретал в это время суток какую-то особую силу? Кэсерил не мог сказать, случилось ли что-то подобное прошлой ночью или нет, так как он был совершенно пьян. Этот кошмар мог перепутаться с обрывками прочих безумных сновидений.

«Могло быть и хуже», – пробормотал он про себя, когда сердце стало биться чуть помедленнее. Дондо мог бы обладать членораздельной речью. Мысль о том, что призрак Дондо будет приходить к нему по ночам и разговаривать с ним – не важно, обвиняя, проклиная его или просто яростно крича, – заставила Кэсерила вздрогнуть. Это будет не в пример ужаснее обычных завываний и сломит его очень скоро.

«Доверься леди. Доверься леди».

Кэсерил принялся шептать разные, не слишком подходившие к случаю и сбивчивые молитвы; постепенно он успокоился и взял себя в руки. Если она так далеко завела его по своему пути, так уж, наверное, теперь не оставит.

Когда Кэсерил уже почти расслабился, ему в голову пришла новая страшная мысль – он вспомнил слова Умегата о возможностях богов в этом мире. Если богиня пришла сюда и овладела его волей, только повинуясь страстному желанию Кэсерила жить, то что же будет, если кто-нибудь окажется в силах своей волей вытолкнуть ее из нашего мира, ее и ее чудо?

Ее защита может лопнуть, как мыльный пузырь, освободив феномен смерти и проклятия… подобные мысли крутились и крутились в голове, не давая уснуть, пока ночь не начала медленно уходить прочь. Квадрат окна спальни уже делался серым, когда сознание вновь милосердно отпустило Кэсерила, и он провалился в благословенный сон.

Утомленный ночными переживаниями и впечатлениями, поздним утром следующего дня Кэсерил поднялся по лестнице на свое рабочее место в покоях Исель. Он чувствовал себя помятым и отупевшим от недосыпа и думал о поджидавшем его ворохе неразобранной корреспонденции и бухгалтерских документов, лежавших пыльными стопками на столе с момента объявления безумной помолвки, без энтузиазма.

Кэсерил обнаружил своих подопечных, погруженных в бурную деятельность. В гостиной, сразу за кабинетом, на столе были разложены все его новые, приобретенные для классных занятий, подробные географические карты. Исель склонялась над ними в глубокой задумчивости. Бетрис, сложив руки под грудью, заглядывала ей через плечо и хмурилась. Обе девушки и Нан ди Врит, сидевшая в кресле за вышивкой, были одеты в традиционные траурные цвета: черные с лавандовым. Кэсерил порадовался подобной осторожности и предусмотрительности.