Проклятие Синь-камня: книжка о потерянной любви

— А, Мартин, пришёл посмотреть на мою работу? — Юда заметил беспомощную позу парня и смутился. — Ну, то есть — тебя принесли… Дай я тебе помогу. И где наши ребята?

— Почему вы в таком виде, уважаемый? — юноша не мог думать ни о чём другом.

— Моё главное дело — здесь. Купец я только чтобы не протянуть ноги от голода. Иконы и фрески прибыли не приносят, хоть и богоугодное это дело, — Юда оставил кота в покое, начав оттирать тряпкой руки и лысину. — Даже когда я писал в Солотче, одно разорение вышло. Архимандрит мне должен остался… Кстати, за сим я тебя у него и вытребовал.

— Но кот на церковной росписи — это разве не богохульство? — вопрошал Мартин, хотя ему рыжий зверь понравился, напомнив об отце Митрии.

— А чего кот? Каноны не воспрещают. А фреска эта — для детей. Знаешь, у кота тоже есть душа, хоть и земная. И ей тоже нужна любовь.

* * *

Нет хуже муки, чем ждать. Не когда ты томишься в предвкушении чего-то сладостного. Но падаешь в бездну неизвестности. Когда ты, словно овощ на грядке — можешь налиться свежестью и соком, а можешь сгнить на корню. И от тебя не зависит ни-че-го.

То, что купец и его жена вдруг решили принять на себя заботы о малознакомом калеке (да ещё из крестьян), выглядело очень подозрительно. Даже если предположить, что отец Мартина был их лучшим другом. Юноша догадывался, что после выздоровления от него ждут каких-то услуг. И эта служба, скорее всего, связана с проклятием Синь-камня. Но попытки что-либо прояснить, наталкивались на стену молчания и недомолвок. Зарайский торговец пока не желал делиться своими планами. И с этим ничего нельзя было поделать.

Походы к Изоту занимали не больше пары часов в день. Остальное время Мартин был предоставлен сам себе. Юда пропадал у своей фрески, Аглая тоже занималась делами вне дома. Чтобы немного отвлечься и не прыгать от боли на стены, юноша попросил себе книг. Но те, что сумел достать купец, быстро закончились. И тогда парень задумался о каком-нибудь собеседнике. Через Зарайск проходил Астраханский тракт, и в городе иногда появлялись очень экзотические странники.

— Нельзя ли пригласить кого-нибудь из них? — обратился Мартин к купцу. — Это спасло бы меня от безумия. Да самому путнику может оказаться приятно заполучить на чужбине благодарного слушателя.

Через несколько дней в дом Юды привели гостя из бухарцев — с серьгой в ухе и свирепым изгибом губ. Судя по не очень богатой одежде это был не купец, а кто-то из его сопровождающих. Тот, кого не оскорбляла беседа с простолюдином.

— Шамиль, а по-вашему — Сашка, — представился смуглый южанин, который очень прилично говорил по-русски. — Только не спрашивай меня, где я выучил ваш язык. Я пересказывал это сколько раз, что более не в состоянии.

— Не мог бы ты тогда, уважаемый, поведать что-нибудь интересное о ваших краях, — попытался поддержать разговор Мартин. — Вот, например, неподалёку от моего села лежит очень необычный жертвенный валун. Нет ли чего-нибудь похожего около Бухары?

— Насколько я знаю, у моего прекрасного города нет камней, которые используются ради ритуальных надобностей, — отвечал Шамиль. — Мой клан для таких целей испокон ездит в один горный кишлак — до него больше недели пути. И как раз там есть один знаменитый валун. Ему посвящена легенда, которая, возможно, тебя заинтересует.

Рассказывают, что на заре веков Всевышний по недосмотру поселил около человеческого селения в горах огромного Змея. А когда люди начали жаловаться на угрозы расправы со стороны грозной твари, Бог посоветовал:

— Просто никогда не упоминайте его истинного имени, и он вас не тронет.

А звали то чудище Василиском. Но среди жителей кишлака нашлась одна девушка-болтушка. Однажды она проведала запретное слово, и не смогла сдержаться. Обрадовался Змей, и принялся таскать из селения овец, ослов и прочую живность. Да ладно бы только это. Ведь он наловчился ещё воровать души умерших дехкан.

Решили тогда люди умилостивить ненасытную тварь. Напекли сорок корзин лепёшек, нарвали сорок корзин гранатных плодов анара… Ну и приложили к этому разговорчивую девушку — как главную виновницу торжества.

Принесли подарки вместе со связанной девушкой в ущелье на берегу реки, а сами убрались в кишлак — праздновать чью-то свадьбу. Тем временем, к будущей жертве подошёл незнакомый юноша и поинтересовался, почему та плачет. Девушка принялась умолять паренька поскорее спасаться:

— Скоро прибудет Василиск, и вместе с подарками съест и тебя. А ещё он такой страшный, что можно умереть от одного его вида…

— Не могла бы ты помолчать, о несчастная, — взмолился путник.