Проклятие Синь-камня: книжка о потерянной любви

Например, выяснилось, что в этом крае отношения между мужчинами и женщинами (и особенно — между парнями и девками) гораздо строже, чем в русских деревнях. И хотя полковник Яков Иванович Фантралан строго приказал: «иноземок не лапать», уследить за всеми по разным хуторам было невозможно. И как итог — наших солдат исподтишка регулярно травили, а также устраивали им всевозможные членовредительства.

Когда серпом по горлу, тут уже ни Гофарт, ни Савелий помочь ничем не могли. А в остальном — крутились. Венгерский лекарь святошиных методов не одобрял, но тут было не до профессиональных споров. Пару раз во избежание бунта иеромонах по приказу полковника обвенчал солдат с «испорченными девками» по православному обряду. Причём, поскольку после пьяных загулов мало кто чего-нибудь помнил, а для лифляндок все русские были на одно лицо, женихов назначали жребием среди холостых служивых.

Самое удивительное, что походов по бабам это не остановило. Не участвовали в них разве что штаб-офицеры, отец Савелий да солдат Илья Власов сын Щелягин. Поведение последнего разожгло в полковом священнике любопытство, так что при первом удобном случае иеромонах спросил бойца, почему тот не разделяет поголовного увлечения хуторянками. И в ответ услыхал печальную историю этого служивого.

— Сам я в полку уже лет пять, — рассказывал Илья Власов. — А до этого был рыбаком в дворцовой слободе у Залесского Переславля. И отец мой промышлял в той артели, и дед, и прадед.

— Я был на твоей родине три года назад, в прошлой своей жизни, — удивился такому совпадению отец Савелий. — И имел бы о том времени неплохие воспоминания, если бы не ваш Синь-камень.

От этого названия солдата аж передернуло. Но взял себя в руки и спросил:

— Не видал ли там моей жены Ненилы Михайловой? Она должна жить у села Городищи, поблизости от Синь-камня.

У Мартина это имя сидело где-то в глубине сознания. Но, как ни силился, он ничего вспомнить не смог.

— Никогда не слыхал о женщине с таким именем, — сдался Святоша. — Это по ней ты так тоскуешь? Наверное, тебе пришлось отставить её дома одну с малыми детьми?

При слове «дети» солдата снова передернуло:

— Стоит рассказать всё сначала, чтобы вы, батюшка, сами поняли, что мне пришлось пережить.

* * *

— Однажды во время моего промысла озеро накрыл туман, — начал вспоминать Щелягин. — Это случается часто, и я знал, что единственный способ избежать беды — не пытаться вернуться к берегу, а ждать, пока мгла рассеется. Вдруг я услыхал поблизости громкий плеск и повернул чёлн на звук. Вижу — рядом стоит пустая лодка, а у неё в сетях кто-то барахтается. Вытащил — оказалась девчушка лет двенадцати. Тощая, одни глаза торчат. Пригляделся — своя, из нашей, значит, слободы.

Потом выяснилось, что за пару дней до того всю её семью выкосила какая-то хворь. И отца с матерью, и сестёр. Девчушка осталась одна, и что делать дальше — не знает. Вывела отцовскую долблёнку подальше от берега — и сиганула в воду. Да не рассчитала, зацепилась за собственные снасти. В итоге ни потонуть не может, ни выбраться. Тут и я подоспел. «Как зовут тебя, глупая», — спрашиваю. — «Ненила».

Привез её к себе домой — дал поесть. В то время я жил во дворе с одной лишь матерью — больной старухой. Родитель мой тоже помер в тот год. Гляжу — девчушка сразу принялась помогать по хозяйству. Говорю: «Оставайся, потом что-нибудь придумаем». А потом мать мне потихоньку: «Смотри какая она ладная да ухватистая. Подожди несколько лет — будет тебе хорошая супружница, воспитаем как полагается».

Вскоре умерла моя старуха. А Ненила подросла и стали мы с ней жить как как муж с женой. Я ей: «Пойдём повенчаемся, нехорошо во грехе». А она: «Я согласна, Ильюшенька, только увези меня отсюда куда-нибудь. Нет моих сил каждый день смотреть на места, где я была счастлива в прежней своей семье». Тут мне предложили место кожевенника в Городищах. Недалеко, но всё одно — иная жизнь. Перебрались туда, сводил её под венец.

Проходит год-другой, а детей нам Бог никак не даёт. И жена загрустила. Всё ходит к Синь-камню на берег и подолгу на озеро смотрит, даже зимой. А в любовных делах стала холодна, словно ледышка. «Зачем ты меня тогда спас, — говорит. — Там, в тёмном омуте, мне — самое место». И такая тоска на наш дом опустилась, что, когда пошёл рекрутский набор, я без всякого жребия согласился. И ушёл, даже не попрощавшись.

Так и не знаю, что с ней сейчас, жива ли. Сослуживцы потом говорили, что может и не баба она вовсе. Что перед тем, как я её из озера вытащил, она утонуть успела. И обернулась нежитью — водяницей. А, ежели так, то я ещё легко отделался. Говорят, русалки специально подлавливают холостых мужчин, женят на себе, и потом делают всё, чтобы сжить благоверного со свету. Дескать, прибавляет им это волшебных сил и долголетия.