Проклятие свитера для бойфренда

Плохая Аланна нелогична. Она вся на эмоциях, у нее даже есть эмоции про эмоции: чтобы расстроиться по-настоящему, нужно расстроиться по поводу того, что я расстроена. Поэтому, когда мой милый добрый мозг пытается перекричать весь этот гам: «Тебя не уволят! Он не бросит тебя! Это не имеет к тебе никакого отношения, поэтому будь добра, успокойся!» – я не слышу его. Или того хуже, Плохая Аланна слышит его голос и злится еще больше, потому что не может, не хочет, не способна следовать этому благоразумному совету. Я потратила много времени, пытаясь поговорить сама с собой, а еще больше времени – пытаясь напряженно прислушиваться к голосу разума.

Но рукоделие приглушает этот шум. Ритм нанизывания петель, размеренность движения спиц и основательность растущей вещи – это реальное противоядие от придуманного мной апокалипсиса, любимое место для забвения моей тревожности. Рукоделие находится под контролем, развиваясь с (почти) нужной скоростью и (обычно) именно так, как выберете вы. Нельзя взять и перепрыгнуть к готовой вещи, так же как невозможно перемотать вперед все сложные не-знаю-что-будет-дальше периоды жизни.

И поэтому нужно просто позволить развиваться процессу. Рукоделие во многом похоже на йогу или секс в том, как оно сжимает отдельно взятую вселенную до измеримых размеров, где все, что нужно, это сосредоточиться на том, что перед тобой. Хотя, в конце концов, в отличие от секса, получится новая пара носков или подставка под чашку.

Я могу вести учет самых тяжелых периодов своей жизни по куче законченных, а потом забытых предметов одежды, надежно запрятанных в глубинах моего старого шкафа. Там есть пушистая кружевная шаль из моего первого лета в Нью-Йорке, единственная вещь с тех пор, как я влюбилась в Сэма и разлюбила его, сама, впервые в жизни.

Там есть гетры с зимних каникул, которые я провела в тревоге из-за теста по истории искусств, где вроде как списывала (оказалось, что весь остальной класс тоже), и носки для Джо, моего бойфренда из старших классов школы, с которым никак не могла твердо распрощаться. Вся эти предметы одежды пропитаны следами энергии того времени, которое я провела, работая над ними. Их не нужно надевать. Они выполнили свою работу.

Готовясь к переезду на новую квартиру, я рукодельничала. Я закончила панический свитер (еще один желтый кардиган, который никогда так и не надевала), а потом сваляла из шерсти набор мисочек для хранения четвертаков для ближайшей прачечной. Я не смогла найти коврик в ванную который мне пришелся бы по душе, поэтому связала его сама из пяти разных нитей хлопковой пряжи, сложенных вместе, на самых больших спицах, которые у меня были. Я вышила высказывания, которые мне нравились, и оформила их в маленькие круглые рамочки, и связала крючком несколько кружевных чехольчиков для камешков, которые собрала на пляже рядом с домом родителей.[55]

Держать все эти вещи в руках, наблюдать, как они обретают форму, представлять их в моем новом пространстве – все это придавало моей квартире ощущение меньшей абстрактности. Я могла отправить этих крошечных наемных солдатиков в будущее, и они вернулись бы с докладом, что все будет если уже не точно замечательно, то, по крайней мере, реально. А то, что реально, не могло быть таким большим или бесформенным, или пугающим, как я беспокоилась, что оно таким может быть. Даже когда я сделала фетровые мисочки слишком маленькими и пролила рыжую краску для волос на белый коврик для ванной, все это были проблемы, у которых было решение.

В большинстве случаев, оказывается, решение есть.

Момент, когда вы осознаете, что вы – настоящая вязальщица отныне и впредь, наступает тогда, когда вы исправляете свою первую ошибку. До этого вы немного беспомощны, ищете поддержки учителей и шныряете по интернету в поисках пути, который приведет обратно в то место, где вы сделали дырку, умножили на четыре количество петель, выронили спицу. В то первое плохое лето я научилась читать вязание, понимать, какую петлю нужно исправить, чтобы создать следующую; научилась осознавать, что случайное отвлечение внимания или одно резкое движение вовсе не означают конец всему.

Так и в моей невязальной жизни. Я пытаюсь научиться, как отследить первоначальный источник тревожности, чтобы лучше понимать, как ей противостоять, как доказать себе, что ей можно противостоять. Так часто бывает: единственное, что можно сделать, – это отказаться от мысли, что жизнь – идеальна, и просто продолжать нанизывать дни один за другим; так же, как и понять, что зияющую дырку на рукаве можно исправить, просто подтянув нить на несколько петелек назад. А иногда так и приходится сидеть с этой дырой, принимая, что она там есть и что это малоприятно, но нормально.