Проклятие виселицы (ЛП)

Но ребёнок не пошевелился. Элена пыталась снова и снова, уговаривала его, предлагая вино и обещая, что не причинит вреда, но он по-прежнему не двигался. Она отказалась от мысли вытащить его. Финч и без этого испытал достаточно насилия. В конце концов, Элена отошла в дальнюю часть комнаты и устало уселась, прислонившись к стене, в недоумении, что же делать дальше.

Что именно Хью сделал с мальчиком? Она достаточно долго пробыла в борделе, чтобы узнать, чего обычно хотят некоторые мужчины от маленьких мальчиков, но эти раны — как он нанёс их и что ещё сделал?

Из-под матраса снова послышалось тихое тоненькое пение.

Зелен и синь

      Дили-ди

      Лаванды склон.

Зелен и синь

      Дили-ди

      Лаванды склон.

Это был тонкий, необычно слабый голосок, не похожий на голос Финча или другого знакомого ей ребёнка, он больше напоминал мяуканье животного, попавшего в беду. Элена начала тихонько подпевать.

Тебя я люблю

      Дили-ди,

      В меня ты влюблен.

Помощь зови

      Дили-ди,

      Работа не ждет.

Кто сено гребет

      Дили-ди,

      Кто в гору идет.

Птицы поют

      Дили-ди,

      Ягнята шалят.

Наш здесь приют

      Дили-ди,

      В сене – мир и уют.

Внезапно ребёнок выскочил из-под матраса, пронёсся через всю комнату прямо к ней, он кричал и колотил её по груди маленькими кулачками. Атака была столь неожиданной, что Элена инстинктивно отвернулась к стене, пряча лицо, а мальчик тем временем в исступлении колотил и пинал её.

— Ты обещала, — кричал он. — Ты сказала, если я переоденусь в эту одежду, то всё будет хорошо. Ты сказала, что кошка не тронет меня, ты сказала... ты сказала, что она до меня не дотянется. Ты лгала, как и все остальные. Ненавижу тебя! Ненавижу!

Обессиленный, он опустился на пол и лежал, всхлипывая.

Элена помедлила, ожидая нового нападения, потом протянула руку, ласково погладила кудри Финча. Он вздрогнул и плотнее свернулся в клубок, отстраняясь от неё.

— Уйди. Оставь меня. Я тебя ненавижу.

Глаза Элены наполнились слезами.

— Я не знала, что он причинит тебе вред, клянусь, не знала. Мне жаль, очень жаль.

Но то, что сказал мальчик, звучало невероятно. Она не могла представить, чтобы дикая кошка послушалась незнакомого человека. И разумеется, никто, даже такой самонадеянный человек как Хью, не сделает такой глупости — не спустит с цепи опасного зверя, который легко мог наброситься и на него.

— Финч, я не понимаю. Он что, спустил кошку с цепи?

Мальчик, всё еще лежащий на полу, помотал головой.

Элена снова стала рассматривать свежие длинные порезы на его руках. Её не раз царапала полосатая кошка матери, когда она играла с ней ещё ребёнком, и она узнавала эти параллельные царапины, хотя раны на теле мальчика выглядели гораздо страшнее. Плоть разорвана, но это только порезы, хотя и довольно глубокие. Такое большое животное вполне могло оторвать ему руку, а не просто поцарапать кожу. И лицо Финча осталось невредимым.

Она опять протянула руку и вновь погладила маленькую голову.

— Финч, пожалуйста, скажи мне, что он сделал. Ты говоришь, он не спускал дикую кошку с цепи, тогда как же он тебя ранил?

Он поднял голову и пристально взглянул на Элену. Лицо мальчика покрылось пятнами от слёз, из носа текло, он прерывисто всхлипывал.

— Тот человек, он и был котом... снял рубашку и повязал на талии шкуру. Он что-то бормотал. "Ты почувствуешь силу", снова и снова. И глаза у него стали странными... словно он смотрел на что-то, чего здесь не было. А потом... он начал меняться, превращаться в зверя, только не в обычного, как эти, — Финч указал на картины на стенах. — Он стал... стал котолаком [29]. Он мог стоять на ногах, как человек, но это был не человек, а огромный кот с острыми длинными когтями. И он не был прикован цепью и набросился на меня. Его руки были покрыты густой шерстью, а глаза — глубокие и безумные, как у демона. Он... поймал меня, и я не мог вырваться. Не мог вырваться... — Финч застонал, содрогаясь от ужаса.

Элена, дрожащая, как и мальчик, привлекла его к себе, укрыла руками, прижимая маленькое лицо к своему плечу. Он не сопротивлялся, но вцепился в неё, дрожа и всхлипывая. Они долго сидели вместе, пока дыхание ребёнка наконец не стало ровным.

В конце концов, Финч позволил ей промыть раны, вздрагивая от боли, когда тряпка касалась порезов, но не издал при этом ни звука. Элена втёрла в порезы миндальное масло с мёдом, чтобы боль утихла и раны поскорее зажили, а потом уговорила мальчика выпить вина с маковым сиропом. Она стащила матрас с кровати, перенесла в дальний угол, оба устроились там, и Элена обняла ребёнка всем телом, крепко прижимая к себе, защищая и успокаивая. Она чувствовала, что вино и маковый сироп действуют и мальчик постепенно расслабляется. Когда она уже решила, что мальчик уснул, он пробормотал:

— Котолак спрашивал про тебя.

Элена отпрянула, словно от удара.

— Что... что он спрашивал? — спросила она, стараясь не показывать страха в голосе.