Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста

Иржич глянул на меня осуждающе, но ближе подступил. В глазах надежда полыхнула. Его руки робко легли на мои плечи, словно дозволяла то, но других нежностей не допустила — быстро в лаз юркнула, да на территории жилых хоромин для невест оказалась.

Юбку оправила, огляделась мрачно. Не было место домом родным, не было даже приятным. Чуждым и холодным. Тяжко тут мне было. Девчонки разные были — хорошие, злобные, милые вредные, покладистые, задиристые.

Вроде не должны ругаться, нам-то и делить нечего, у всех одна участь, потому и не понимала я искренне, зачем склоки чудить. Нам бы выживать научиться.

Но все равно находились особо умные девицы, кто раскол в стане девичьем творил. С тех пор, как я опосля отравления получила отвод на пару лет, девки умно смекнули да симулировать болячки научились. Просто кривлянием и стенанием обмануть Зверя не вышло бы, потому разные травы и ягоды ели. И то не все — только те, кто в деле был повязан, дабы нас не подловили на лжи.

Хотя в последний отбор забрали Малушку, ей по сроку семнадцать уже было и Альфу не остановило её недомогание — велел собирать. Больше ни о ней, ни о других, кого забрали на брачевание, мы не слышали… Но, как и прежде, взамен подросших и загнанных, появились новенькие. Совсем молоденькие и плаксивые, а, стало быть, у нас у всех жизнь продолжалась.

Глава 12

Славушка

Только я в дом вошла, Званька, одна из особо лживо угодливых девок, сразу пристала:

— Где была?

Я научилась втихую слинивать, дабы другие не ведали, куда ходила, где бродила, но своё возвращение сделать незаметным не получалось. Девки пасли, несколько раз сдавали меня Ганне и Авдотье, главным надсмотрищицам по дому и хозяйству, но я ни разу не призналась где бываю. Даже под розгами выстаивала, да на горохе коленками, и конечно сносила недельное заточение на верхнем ярусе дома — в запертой комнатке без окон.

Чуть заживали раны, дверь отпирали, и я вновь за старое бралась — просто находила другие пути побега и только. Убить за то они меня не могли — не посмели бы, а наказания… переживу!

— Где была, там меня уже нет! — сумничала я. Обогнула полненькую Званьку и в комнату свою спряталась от чужих глаз.

— О, гляньте на неё, — пропела Илада, руки на боки водрузив, да с насмешкой на меня глядя, а подруженьки-подпевалы рядом хихикали. С недавних пор мы с ней в одной комнате жили — с тех самых, как Малушку забрали. Ила как раз на место Малы и перешла.

Нехорошо так думать, но я очень надеялась, что Иладку в тот же отбор заберут, да не вышло. Дрянь самонадеянная и наглая попала под новые правила и тепереча, как и я, до шестнадцатилетия могла не страшиться загона.

А жаль… Она была выше меня голову. Крепче телом: плавней изгибами, грудью полней. Да и ликом краше: русые волосы толстыми, тугими косами уже до зада доставали. Красивый овал лица, соболиные брови, большие голубые глаза с веером длинных ресниц, чуть вздёрнутый тонкий нос, полные губы.

Не завидовала ей, но, как и все, недоумевала, почему именно меня Альфа сыну подсовывал, а не Иладку с её внешностью?

И она особливо!

Вот и я о том! Кто же против? Я? Нисколько…

— Славк, ты поди загуливаешь, — бросила упрёк девица, — а нам опосля всем прилетит…

— Тебе-то с чего? — недопоняла её яда.

— Ты дуру из себя не строй, — перешла на шипение Илада. — Ведаю я, где ты шляешься!

Я аж обмерла. Ежели и впрямь ведает — выдаст ведь. Как пить дать! И тогда это до Альфы долететь может. Ладно, мне наказание будет, а вот Рагнару… Что, ежели его Дагр жестоко за общение со мной покарает? Тем паче, мне не ему невестой быть. Решит ещё, что мы заговор супротив других строим — ух, головы полетят!

— Ну коль ведаешь, так и молчи. Меньше разговоров, меньше слухов, — как бы от страха не помирала, не собиралась в ноги бросаться и молить о пощаде.

— Это ты меня сейчас заткнула что ль? — с вызовом рыкнула девица. Сейчас она была настоящей: злобной, яростно шипящей Бабой Ягой.

Девки по обе стороны от Иладки умолкли, на меня во все глаза таращась.

— Что ты, радуюсь, что ты умная.

Не нарывалась, но и не лебезила. Ещё не хватало, чтобы возомнила о себе больше, чем уже. Тем паче, в резервации слабых быстро затикивали. Ежели не умел давать сдачи — становился посмешищем и главной лошадью, на кого сгружали самую грязную и ненавистную работу. Я хоть и не была в «своре», но себя клевать не позволяла. Лучше с синяками опосля драки ходить, нежели быть вечной куклой для битья.

Показательно отвернулась к своей скамье, глазами обшаривая на предмет «чтобы могла подложить стервь-Иладка», дабы мне насолить, а за ней не заржавеет, ежели приспичит — и змеюку мне в постель сунет!

Ничего вроде не сыскала, зато в спину гневное прилетело:

— Так ты подолом перед мужиками не крути! Раздражает!