Проклятое сердце (ЛП)

Не думаю, что он придет сегодня вечером, но если он придет, я собираюсь выглядеть как можно красивее. Я знаю, что он больше не хочет меня — наверное, он меня ненавидит. Но я не буду выглядеть жалкой.

Я слышу, как мама кричит в соседней комнате. Ну, не то чтобы кричит, но определенно говорит более взволнованным тоном, чем обычно. Она недовольна тем, что папа все еще идет на фуршет сегодня вечером.

— Кто-то только что пытался тебя убить! — кричит она. — Если это не оправдание для выходного, то я не знаю, что еще может быть оправданием!

Генри отрывает взгляд от своей приставки. Он лежит на моей кровати и играет в Cuphead.

— Кто-то действительно пытался убить дедушку? — спрашивает он меня.

Я знаю, что иногда ты должен лгать своим детям. Генри появился на свет с такой суматохой и секретностью, что у меня больше не было сил. С тех пор, как он был маленьким, я говорила ему правду почти обо всем.

— Да, — говорю я. — Кто-то выстрелил в него, когда он произносил свою речь.

— Кто?

— Я не знаю.

— Полиция поймала его?

— Пока нет.

— Хм, — говорит Генри, возвращаясь к игре.

Дети не понимают смерти. Они знают, что взрослые придают этому большое значение. Но для них это как видеоигра. Они думают, что всегда смогут вернуться, даже если им придется начинать уровень сначала.

— Бабушка снова останется со мной? — спрашивает Генри.

— Нет, — говорю я. — Она идет с нами. Но Карли останется здесь.

— Можно мне заказать доставку еды и напитков в номер?

— Да. Закажи себе курицу или лосося — не только картошку фри, на этот раз.

Генри смотрит на меня, ухмыляясь:

— Картошка — это овощ, знаешь.

— Я так не думаю.

— Тогда что же это такое?

— Эээм… может быть, корнеплод?

Генри вздыхает.

— Это картофель, мам. Картофель.

Я не могу понять, прикалывается ли он надо мной. У Генри странное чувство юмора, вероятно, из-за того, что он слишком много времени проводит со взрослыми и недостаточно с другими детьми. Кроме того, я почти уверена, что он умнее меня, поэтому я никогда не бываю полностью уверена, когда спорю с ним. Он всегда рассказывает странные вещи, которые только что прочитал в какой-нибудь книге. И когда я потом гуглю, он обычно оказывается прав.

Я запускаю пальцы в его мягкие кудри, целуя его в макушку. Он на мгновение протягивает руку, чтобы обнять меня, не отрывая внимания от своей игры.

— Увидимся через пару часов, — говорю я ему.

Я не планирую задерживаться на вечеринке. Я хочу сама уложить Генри в постель, когда вернусь в отель.

Мама уже одета, когда я выхожу в главную комнату. Она выглядит не очень счастливой.

— Не могу в это поверить, — говорит она, быстро обнимая меня. — Я сказала твоему отцу, что мы должны пропустить прием…

— Вечеринка будет в центре, где проводятся мероприятия, — говорю я ей. — Не на открытом воздухе.

— Даже если так…

— Мы идем, — властно говорит мой отец. — Ты можешь пойти с нами или нет, Элоиза.

Моя мать вздыхает, губы тонкие и бледные от напряжения.

— Я иду, — говорит она.

Мы берем такси и едем в центр мероприятий Heritage House. Как только мой отец выходит из машины, его окружает пресса и вспышки дюжины камер. Очевидно, новость о стрельбе распространилась. Люди выкрикивают ему вопросы со всех сторон.

— У вас есть идеи, кто мог хотеть убить вас, мистер Соломон?

— Это был первый раз, когда вы подверглись нападению?

— Это как-то связано с вашей кампанией в пользу Фонда свободы?

— Вы все еще будете продолжать свою коалицию?

— Есть ли какие-либо комментарии о стрелке?

Отец выпрямляется во весь рост, встав лицом к полукругу камер и микрофонов.

— У меня действительно есть комментарий, — говорит он. — Для человека, который стрелял в меня сегодня — ты потерпел неудачу. Я все еще стою. И даже если бы тебе удалось убить меня, мое дело никогда не умрет. Это глобальная коалиция, глобальное движение. Человечество решило, что мы больше не будем терпеть порабощение и жестокое обращение с нашими наиболее уязвимыми членами. Я никогда не перестану бороться за прекращение торговли людьми, как и мои союзники здесь, в Чикаго, и по всему миру.

Я не знаю, готовил ли он эту речь заранее или придумал ее на лету. Мой отец всегда произносит свои реплики с точностью профессора и пылом проповедника. Его глаза горят, и он выглядит как сила природы.

Мне это кажется ужасающим. По-моему, это звучит так, будто он насмехается над снайпером. Этот человек все еще разгуливает на свободе. Если ему заплатили за выполнение этой работы, он, вероятно, намерен попробовать еще раз. Мне не нравится стоять здесь, на ступеньках, открытой и незащищенной.

Я чувствую облегчение, когда папа заканчивает свое заявление для прессы, и мы все можем войти внутрь.

Heritage House совсем не похож на дом — он больше похож на гигантский отремонтированный амбар со стенами, обшитыми кедровыми панелями, железными люстрами, гирляндами и панорамными окнами, выходящими в сад. Он простой и живописный, намного красивее, чем обычный бальный зал отеля.