Проклятое сердце (ЛП)

Группа тоже не обычный струнный квартет. Она состоит из блондинки в белом хлопчатобумажном платье и ковбойских сапогах, с акустической гитарой, висящей на шее, и трех мужчин, играющих на бас-гитаре, скрипке и банджо. Их музыка совсем не банальная — она довольно приятная. У девушки низкий голос, сначала хриплый, а затем высокий, чистый, как колокольчик.

Официанты разносят подносы с шампанским и шипучим лимонадом с полосатыми трубочками. Я понимаю, что почти не ела весь день. Умираю с голоду. Я направляюсь к буфету, радуясь, что там настоящая еда, а не просто канапе. Начинаю наполнять тарелку виноградом, клубникой и креветками, в то время как беременная женщина рядом со мной делает то же самое.

Когда мы одновременно тянемся за сэндвичем с курицей и салатом, она поворачивается ко мне и говорит:

— О, привет еще раз!

Я тупо смотрю на нее, сбитая с толку тем, насколько знакомой она выглядит. Затем я понимаю, что сегодня утром мы вместе были на сцене — только она сидела с противоположной стороны, так что я только мельком видела ее.

— Ты жена Каллума Гриффина, — говорю я.

Женщина смеется — громко и заразительно.

— Ты не узнаешь меня, Симона? Это из-за живота?

Она поворачивается боком, чтобы показать мне свой беременный животик во весь великолепный профиль.

Я смотрю на ее лицо — эти ярко-серые глаза на фоне загорелой кожи и широкой белозубой улыбки.

— Аида! — ахаю я.

— Верно, — ухмыляется она.

Она была таким тощим, диким, почти одичавшим ребенком. Я не могу связать образ, который сложился у меня в голове — ободранные колени, спутанные волосы, грязная мальчишеская одежда — с очаровательной женщиной, стоящей передо мной.

— Ты такая красивая! — говорю я, прежде чем успеваю остановиться.

Аида только сильнее смеется. Кажется, она думает, что это лучшая шутка в мире.

— Держу пари, ты этого не предвидела! — говорит она. — Никто не думал, что я вырасту такой горячей, когда бегала вокруг, как Маугли, терроризируя соседских детей. Одним летом я даже ни разу не надевала обувь и не чистила зубы.

Я хочу обнять ее. Мне всегда нравились Аида и Себастьян, и даже Неро. Энцо тоже был добр ко мне. Все они были добры — больше, чем я того заслуживала.

— Я читала твое интервью в журнале Vanity Fair, — говорит Аида. — Проверяла, не выразишь ли ты мне респект, но увы…

— Боже, я ненавижу это делать, — качаю я головой.

— Самая высокооплачиваемая модель 2019 года, — говорит Аида. — Я следила за тобой.

Я чувствую, что краснею. Мне никогда особо не нравилась сторона «славы» в модельном бизнесе. К счастью, топ-модели далеко не так известны, как актеры или музыканты. Или их не так уж легко узнать без профессиональных макияжей и укладок. Так что большую часть времени я все еще могу передвигаться анонимно.

— Кто номер один в этом году? — дразнит меня Аида. — Ты ненавидишь ее до глубины души?

— Я правда не обращаю внимания ни на что из этого, — качаю я головой. — Я имею в виду, что благодарна за работу, но…

— О, да ладно, — говорит Аида. — Мне нужны грязные подробности. Кто хороший, а кто полное дерьмо? Кто спит друг с другом, о ком я бы никогда не догадалась?

Не могу поверить, насколько Аиде удалось сохранить эту дикую энергию, которая была у нее в детстве. Она такая оживленная и игривая. У нее есть вся жизнерадостность мира, в то время как у меня, кажется, нет больше ни капли.

Я пытаюсь подыграть, придумать что-нибудь, что могло бы ее позабавить.

— Ну, — говорю я. — Был один фотограф…

Прежде чем я успеваю продолжить, к нам присоединяется Каллум Гриффин.

— Извините, что у нас не было возможности познакомиться должным образом раньше, — говорит он, пожимая мне руку.

— Да, — говорит ему Аида притворно-напыщенным тоном. — Как же небрежно с твоей стороны не представиться под обстрелы пуль, любовь моя.

— Вижу, вы познакомились с моей женой, — говорит Каллум. Видно, что он привык к поддразниваниям Аиды.

— На самом деле мы давно знакомы, — говорит Аида.

— Правда? — Каллум приподнимает густую темную бровь.

— Да. Ты и понятия не имел, что я дружу с самой великолепной женщиной в мире, не так ли? — смеется Аида.

— Я женат на самой великолепной женщине в мире, — говорит Каллум, улыбаясь ей.

— О боже мой! — Аида сжимает его руку сквозь пиджак. — Ну что за очаровашка. Неудивительно, что тебя продолжают избирать на разные должности.

— Спасибо, что пришли сегодня на митинг, — говорит мне Каллум. — Это благое дело.

— Да, спасибо, Симона, — торжественно говорит Аида. — Знаю, что большинство людей выступают за торговлю детьми, но не ты. Ты категорически против этого, и я это уважаю.

— Да, — говорю я, стараясь не рассмеяться. Аида ничуть не изменилась. Возможно, она выросла, чтобы выглядеть как жена политика, но ее беззаботное сердце осталось таким же.

Снова взглянув на живот Аиды, я говорю:

— Поздравляю вас. Вы знаете, кто у вас будет?

— Мальчик, — с гордостью говорит Каллум. Я думаю, что он бы гордился в любом случае, но я была с Данте достаточно долго, чтобы знать, что значит сын для этих династических семей.