Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

«Помню, как он настойчиво добивался должности и офицерского звания: упорно писал письма во все инстанции, в т. ч. министру внутренних дел СССР (пожарные тогда входили в структуру МВД). В конце концов, дописался до того, что с его проблемой в Воронеж приехал разбираться замминистра (правда, не имея специального образования, своей цели Вячеслав так и не достиг)».

Интересный получается «русский офицер» и «летчик-истребитель». Чем-то больше напоминает героя Баширова в фильме «Асса». Помните того майора-самозванца (что примечательно, тоже «летчика») и его блистательный монолог? Цитирую по памяти:

«Ну хорошо. Пусть я наврал! Пусть я не майор… Но я хотел… Сколько раз я летал!.. Во сне, и осуществлял стыковки… и расстыковки… Юра! Один! Но Титов – красив, тонок, умен… Когда я смотрел на себя в зеркало – все одинаково! Рост, вес. Кроме одного – анкетных данных. Маленьких буковок! Маленьких, вшивеньких буковок! Разве дело в буковках?! Скажите, ну скажите!».

Из всех «военных фотографий» писателя Дегтева в доступности только две. Одна в русском полюшке-поле, с шашкой на плече, и вторая – в форме участника Куликовской битвы.

А что с войной? – спросите вы. Пушкин просился на войну и даже съездил на нее самочинно. А русский офицер Дегтев? Который, по Прилепину, в трудное и тяжелое для страны время «повторял «это вам за пацанов» и «работайте братья»?

У писателя Дегтева подход к поездке на войну совершенно иной. Вспоминает его товарищ:

«Когда его спрашивали, как же можно жить без новостей, Дегтев с шуткой отвечал: «А какие мне нужны новости? Начнут стрелять – я услышу. Война начнется – повестку пришлют!». Впрочем, на войну Дегтев не спешил. Помню, когда я собрался в свою вторую командировку в воюющую Чечню, я позвонил Дегтеву. Он ответил очень быстро: «Без командировки не поеду. А если меня в ногу ранит… Кто мне пенсию по инвалидности платить будет?».

И снова писатель Дегтев до боли напоминает какого-то героя художественного произведения…

«А вдруг война с империалистическими хищниками?

– Я воевать не пойду никуда! – вдруг хмуро тявкнул Шариков в шкаф.

Швондер оторопел, но быстро оправился и учтиво заметил Шарикову:

– Вы, гражданин Шариков, говорите в высшей степени несознательно. На воинский учет необходимо взяться.

– На учет возьмусь, а воевать – шиш с маслом, – неприязненно ответил Шариков, поправляя бант.

Настала очередь Швондера смутиться. Преображенский злобно и тоскливо переглянулся с Борменталем: «Не угодно ли – мораль».

Еще раз напомню – вот именно такому человеку Захар Прилепин прочит «строчку в русской литературе». И вовсе не потому, что Дегтев один из представителей богатой на таланты воронежской земли. Нет. А потому что это «русский офицер». Потому что именно русское офицерство, по Прилепину, и придает Дегтеву «значимость в мире идеальных весов».

Да. «Это вам за пацанов. Работайте, братья. Но без меня. А то вдруг меня в ногу ранят».

Что тут сказать – весы нечистоплотному продавцу на то и даны, чтобы ими манипулировать на свое усмотрение. Уже и не пальцем давит Прилепин, а локтями наваливается на нужную ему чашу: «русскому писателю-офицеру» Дегтеву – память, славу и место в русской культуре! И мемориальную доску!

Конечно, может получиться и так, что все сомнения насчет славного офицерства писателя Дегтева беспочвенны и он действительно был засекреченным русским офицером, летчиком-истребителем, служившим под прикрытием в СВПЧ-2 при управлении пожарной охраны.