Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

«Тем не менее, при первой же возможности Пушкин, хоть и оставаясь гражданским человеком, переоделся в военную форму и с настоящим упоением поучаствовал в нескольких делах летом 1829-го на одном из фронтов русско-турецкой. О чем с гордостью, на всех основаниях, написал:

“Был и я среди донцов,
Гнал и я османов шайку,
В память биты и шатров
Я привез домой нагайку”.

…Получается, что и в этом – военном – смысле фигура его оказывается всеохватывающей, неотменяемой, определяющей».

Действительно, Пушкин написал ряд превосходных «военных произведений». Уже одних «Полтавы» с «Войной» хватило бы с лихвой для места в пантеоне писателей-патриотов.

Где же обман? А, как всегда, в деталях.

«Переоделся в военную форму».

Ну, конечно. Наверняка и мундир подобрал с погонами по вкусу. Приносит денщик генерала Раевского, а то и самого графа Паскевича ворох мундиров в шатер, и кланяется: «Выбирайте, Ляксандр Сергеич. Вот тут у нас, значица, казачьего хорунжия мундирчик, а то вот и штабс-капитанский имееца, с вензелечками, не извольте сумлеваца…».

Разумеется, ни в какую военную форму Пушкин не переодевался. Это Захар любит в военную форму переодеваться, выезжая «в поля». А раньше с этим было все несколько строже. Поэтому разъезжал Пушкин по лагерю в изысканном своем сюртюке или добротном фраке, а на плечи наброшена была бурка. На голове – смешная круглая шляпа, маленький цилиндр. Солдаты принимали поэта за «батюшку», а пленные турки – за лекаря.

«С настоящим упоением поучаствовал».

Тут частичная правда. Пребывание среди военных Пушкина однозначно радовало. «Лагерная жизнь мне очень нравилась. Пушка подымала нас на заре. Сон в палатке удивительно здоров. За обедом запивали мы азиатский шашлык английским пивом и шампанским, застывшим в снегах таврийских».

Вот в один из дней, во время послеобеденного отдыха войска (что важно для понимания случившегося казуса), турки и атаковали передовую цепь казаков. Упоенный (в прямом смысле слова – английским пивом и охлажденным в снегах шампанским) Пушкин, давно мечтавший сразиться с басурманами, сначала прыгает и бьет в ладоши, потом выбегает из шатра, вскакивает на лошадь, хватает (по одним свидетельствам – саблю, по другим – казацкую пику) и мчит куда-то «в бой». Приставленный генералом Раевским приглядывать за солнцем русской поэзии несчастный капитан Н.Н. Сенчев теряет дар речи, несется за ним вслед, едва успевает схватить лошадь Пушкина под узды и увести его восвояси. Повезло еще и в том, что Юзефович с уланами успел уже турок оттеснить подальше.

Многое время спустя Хармс, сочиняя рассказы про Пушкина, уверял читателей, что Пушкин любил бросаться камнями, вместо ног приделал себе колеса и вообще был идиотом. Это, конечно, художественная вольность и преувеличение, но если и были в жизни Пушкина идиотские поступки, то вот этот «бой с турками» – один из ярчайших.

«Поучаствовал в нескольких делах».

Тут врет не столько Прилепин, сколько некий С. Дмитриев в журнале «Наш современник», в номере 11 за 2014 год, откуда Прилепин, очевидно, и начерпался «информации». Дмитриев же расстарался не на шутку, по дням расписал пушкинское «участие в боевых действиях»: такого-то числа «участвовал в перестрелке с турецкой кавалерией», такого-то – «в преследовании отступавшего противника», а еще в «походе к крепости Гассан-кале» и «в самом взятии Арзрума». Ну прямо готовый сценарий «Универсальный солдат. Начало». В цилиндре и фраке, с казацкой пикой наперевес. Из которой он и стрелял, очевидно, по туркам-кавалеристам. Хотя пику в руках Пушкин вполне мог и подержать – даже есть его собственноручный шутливый рисунок, где он изобразил себя на коне и с пикой. Что он мог ей сделать, учитывая, что казаки с младых лет учились владению этим на первый лишь взгляд простым оружием, – сам Пушкин благоразумно умалчивает (как и о своей «пьяной атаке» – этот подвиг, понятное дело, не вошел в его очерк о путешествии на Кавказ, как и все выдуманные некими исследователями его биографии перестрелки с кавалериями и взятия городов).