Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Вот описывает он ликеро-водочный завод: комплекс из двух цехов, гаража с мастерскими, склада и здания управления. И упоминает, что завод этот обнесен забором с колючей проволокой. Но, снисходя к недогадливому читателю, тут же поясняет: «чтобы не воровали продукцию». А мы-то подумали было – чтобы портянки было на чем сушить…

Или, допустим, соблазняет некий законченный прохиндей Владик нашу уже подросшую знакомую Танюшу-парикмахершу. Заманивает ее в шалман, пытается споить. Кстати, в этом же шалмане у Владика знакомая официантка, которую он периодически пользует. Но сейчас его цель – Танечка-Танюша. Главшпана Лихолета давно нет в живых, Таня сожительствует с хмырем Неволиным, Неволин в бегах – в общем, дама свободна практически. Мерзкий Владик и шепчет ей гнусно в ухо: «Я все эти годы помнил тебя. Все эти годы продолжал любить. Только сказать не мог… Ты мне снилась..».

Ну Таня-дура, это понятно. А ну как и читатель тоже – дурак? Надо сразу же пояснить в следующем абзаце: «Конечно, Владик врал. Он всегда врал женщинам, чтобы побыстрее добиться секса». Ну надо же… Ну кто бы мог подумать… Негодяй как есть! Беру все свои слова о незнании Ивановым жизни обратно. Вон как точно описал – всю негодяйскую суть пояснил!

Правда, чтобы уж наверняка и в «яблочко», буквально через страницу над поверхностью воды снова появляется морда умного бобра и поясняет еще раз: «Владик приставал к Тане лишь потому, что приставал почти ко всем женщинам… Никаких чувств к Тане он до встречи в «Калигуле» не испытывал».

Ага, ну теперь-то уж точно с мерзавцем Владиком все ясно. Спасибо.

Владику этому потом досталось – получил заряд из ружья в бочину. Правда, по ошибке его стрельнули. Хотели Неволина завалить, да спутали – из-за того, что Владик с Танюшей шпилли-вилли на даче делал. И когда спутавший и подстреливший персонаж сурово спросил раненого Владика, чего это тот с бабой Неволина шваркался.

«Лю… бо… – прошептал Владик».

Снова выныривает бобровая авторская голова и поясняет: «Он хотел сказать «любовница».

И таких выныриваний в романе бесконечно много.

Размышляет герой о своих былых товарищах: почему одни из них стойкие к соблазнам, а другие нет. Перебирает в памяти их одного за другим, как старушка – набор мельхиоровых ложек.

«Почему Герман размышлял об этом?» – вдруг вопрошает неизвестно кого автор. И следующей же строкой сам и поясняет: «Потому что тоже не справлялся». Ах вот оно что!.. Не беда, что это читателю очевидно уже несколько сотен страниц. А вдруг кто чего не понял?

Перед чтением текста я загадал, что если в нем ни разу не встретится «нажать на курок», то… Не знаю, что. Так и не смог ничего загадать, потому что был на сто процентов уверен – Иванов не из таких. Он не сможет себя сдержать и кого-нибудь, да заставит «нажать на курок». Права, ждать мне пришлось до последних страниц, пока коррумпированный полицейский не крикнул «Нет!» и не «испугался, что Неволин тоже нажмет на курок». Я даже не удержался от дурацкого: «Йеессс!», самопроизвольно у меня вырвалось. Вот до чего автор довел.

Несчастное «Ненастье» Алексея Иванова – плохой и нудный многословный текст. Причем многословность его – пустопорожняя, как болтовня подсевшего к вам в электричке слегка выжившего из ума пенсионера-дачника. Начнет вам такой о чем-то рассказывать – тут-то вам и конец, если вздумаете прислушаться. Утонете в вязком потоке подробностей, не имеющих ни малейшего отношения к фабуле. Почти каждый третьестепенный персонаж предстанет во всей красе – детство, отрочество, юность… если удается персонажу дожить, то и его зрелость со старостью станут вам известны… узнаете, когда этот персонаж сочетался браком и когда развелся… далее последуют подробные выписки из трудовой книжки и справки из поликлиники, стенограмма опроса бабушек, дежурящих на лавочке во дворе… Все узнаете. А вот зачем весь этот хлам натащен в плотину и засоряет ее – уже вопрос к трудолюбивому писателю-бобру.

Вопрос: «А зачем вообще было написано это несчастное «Ненастье»?» задавать не буду. Решил автор написать – ну и написал. Свободный человек, в конце концов. Да и надо же куда-то отходы девать, не пропадать ведь. Он, повторюсь, очень и очень хозяйственный.

К тому же Иванов автор в своем роде автор уникальный, со своим собственным продюссером в лице очаровательной и весьма деятельной дамы по имени Юлия Зайцева. Предположу, что упомянутая хозяйственность автора во многом стимулируется именно ее энергией и усилиями.