Проклятые поэты

Как говорил Паскаль, человек – не ангел и не зверь. Бодлеровский человек всегда чувствует себя как бы над пропастью: гордость, скука, головокружение, некоммуникабельность, абсурдность, бесполезность. На своем жизненном и творческом пути Бодлер встретил, согласно Сартру, «неопределенные образы универсального сознания. Гордость, ясность, тоска составили одно». Такой человек противостоит всему миру, но и самому себе. Его нечистая совесть, несчастное сознание держат в постоянном напряжении, в борьбе с самим собой. Победы оказываются поражением, свобода – оковами, наслаждение – отвращением, обладание – потерей, радость – горечью, счастье – несчастьем, добро – злом. «Современный чувственный человек не страдает по тому или иному частному мотиву, а страдает вообще, потому что ничто на этой земле не могло удовлетворить его желания». Универсальный характер «неудовлетворенности» у Бодлера – это своеобразная форма реванша против Добра с позиции Зла. Добро для Бодлера не является ни объектом любви, ни абстрактным императивом. Зло выступает в виде некой субстанции, основа которой – свобода. Путь к свободе есть путь Зла, и пролегает этот путь через Зло.

Человек для Бодлера «запределен», бесконечен в своих проявлениях, по большей части – негативных:

Увы, пороки человека (в том случае, если они стремятся к бесконечному расширению) несут в себе доказательство его влечения к бесконечному; другое дело, что это влечение нередко устремляется по ложному пути… Вот в этой-то поврежденности инстинкта бесконечности как раз и коренится, на мой взгляд, причина всех порочных извращений…

«Запредельность» человека связывает его с бесконечностью, делая его, по терминологии М. Хайдеггера, «существом издалека» – не данностью, наличностью, но неопределенностью, обращенной в будущее, потенциальной возможностью, беспредельностью, лежащей между Богом и Сатаной. Бодлеровский человек «не ангел и не животное» (по определению Б. Паскаля), но средоточие всего добра-зла, бездна, способная явить все мыслимые лики в разное время, а порой – одновременно.

В антропологии Бодлера важны понятия неповторимости, множественности, иерархичности. «Мне нравится лишь то, чего не увидишь дважды» – это бодлеровская формула плюрализма, но уж никак не «похвальное слово абсолютному бесплодию» (Ж.-П. Сартр). Высшее человеческое проявление для Бодлера – труд, творчество: творчеству надлежит быть не столько обильным, сколько уникальным, неповторимым – ведь оно возникает в актах исключительного напряжения духа.

Христианское отношение Бодлера к человеку выражалось в концепциях «сосуда Зла», «борьбы Бога и Сатаны в сердцах людей», «промежуточности» человека между небом и землей, еще – в концепции человеческой свободы. Бодлеру ненавистно принуждение, насилие над душой. Бог наделил человека свободой воли не для того, чтобы за него решали другие. Божественность человека – в его личном противостоянии «другим», «природе», «насилию», в праве персонального выбора. Жизнь человека – это огромный труд, прежде всего труд по обузданию себя: я верю, заявлял он, «лишь в терпеливый труд, в истину, сформулированную на хорошем французском языке, и в магию точного слова».

Постоянные, непрерывно варьируемые темы «Дневников», «Фейерверков», «Гигиены» эссеистики и переписки Бодлера – человек, жизнь, любовь, религия, грех, этика, эстетика, творчество, труд. Труд – прежде всего. Труд, спасающий от нищеты, меланхолии, скуки: