Чтобы исцелиться от чего угодно, от нищеты, болезни и меланхолии, недостает только одного – вкуса к труду.
Работать вслепую, без цели, с одержимостью сумасшедшего. Поглядим, что из этого выйдет.
Мне кажется, что судьба моя зависит от того, сумею ли я ежедневно и неотрывно трудиться по нескольку часов.
Обрести ежедневное лихорадочное рвение.
Изо дня в день делай, что велят долг и благоразумие.
Если будешь работать изо дня в день, жизнь сделается для тебя более сносной.
Работай шесть дней, не давая себе передышки.
Нужно трудиться, если не из склонности, то хотя бы из отчаяния, потому что, если все хорошенько взвесить, трудиться не так скучно, как развлекаться.
Наслаждение изнуряет нас. Труд придает сил. Давайте выбирать.
Сиюминутный труд, даже неумелый, все равно ценнее погружения в грезы.
Череда малых волевых усилий приносит значительные плоды.
Каждое послабление воли – это частичка утраченной субстанции. До чего же расточительно колебание! Подумать только, какие огромные усилия приходится совершать впоследствии, чтобы покрыть такие потери!
Труд – хочешь не хочешь – порождает добронравие, умеренность и нравственную чистоту, а значит, и здоровье, богатство, последовательный и постоянный рост дарования и милосердие.
Age quod agis[43]
.Мудрость в кратком изложении. Утренний туалет, молитва, труд.
– Молитва: милосердие, мудрость и сила.
– Без милосердия я лишь кимвал бряцающий.
– Мои унижения были милостью Божией.
– Окончилась ли для меня фаза эгоизма?
– Способность откликаться на сиюминутную необходимость, короче говоря, неукоснительная точность, безусловно, будет вознаграждена.
Время
Бодлеровское отношение к времени напоминает образ, созданный Осипом Мандельштамом: «Поэзия – плуг, взрывающий время так, что глубинные слои времени, его чернозем, оказываются сверху». Художник, тоскуя по прошлому, не довольствуясь сегодняшним днем, жаждет целины времени. Нечто сходное писал Жорж Пуле о Бодлере:
…Создается впечатление необыкновенного взаимопроникновения всех частей пережитого времени. Как взгляд одним махом, свободно обозревает все пространство, которое простирается перед ним, так духовное око видит вокруг себя развернутые обширные страны прожитой жизни. Все эпохи взаимосвязаны, соприкасаются, аукаются, продолжают одна другую в отзвуках.
Для поэта время многолико: и диктатор, и гнусный старик, и неумолимая жизнь, и носитель