Проклятые поэты

В его биографиях мы обнаружим длинный перечень имен – мужских и женских (чисто античные влечения в духе анекдотов Диогена Лаэрция), – к тому же он рано пристрастился к вину…

Немного кротости! Смири свои порывы!
Хотя бы для того, чтоб нас развлечь, порой
Должна любовница казаться нам сестрой.
Немного кротости, и будем мы счастливы!

Будь нежной, заласкай до сладких сновидений!

Как стоны страстные твой томный взгляд хорош.
Прекрасней трепета, объятий, исступлений
Твой долгий поцелуй, хотя б и был он – ложь!

Но ты мне говоришь, что в сердце с звонким рогом

Идет слепая страсть по всем его дорогам…
Оставь ее трубить! Мне в руку руку дай,

К челу своим челом прильни, когда устанешь,

Опять клянись мне в том, в чем завтра же обманешь,
И до зари со мной, дитя мое, рыдай!

Можно было заранее угадать, – пишет биограф, – что первая девушка, которая обратит внимание на любвеобильного, но страшного «господина Поля», всецело овладеет его душой. Как мы видим, будущая жена была не первой, но сестра друга Поля юная Матильда (Мотэ) де Флервиль, к своему несчастью, неожиданно согласилась стать его супругой.

Он был в восторге от этой феи. Увы! Фея оказалась благонамеренной и чопорной мещанкой. Зачем он был ей нужен, этот влюбленный сумасброд, к тому же скомпрометировавший себя службой Коммуне? Верлен пытается в «Доброй песне» описать супружеское счастье, «спутницу, которую он наконец нашел, изящную и нежную, в расцвете своих шестнадцати лет». Он пытается убедить себя, что ему и вправду не нужно иного рая. Что же он в действительности обрел? «Затхлое блаженство, рабство под вывеской порядка и верности, туповатость „Доброй песни“ и интеллектуальную дремучесть семейства жены».

Да, он любил Матильду, да, ей он преподнес в качестве свадебного подарка прелестную «Добрую песнь», да, прогулка на улицу Батиньоль одно время была его дорогой к раю, но к тому времени он уже неплохо обследовал пути в рай иной – в дешевый рай шантанов и притонов, где забытье и наслаждение стоили несколько франков.

Женитьба должна была стать для него возрождением, остепенением – с присущей ему страстностью он верил в это, – но… не стала. И не потому, что медовый месяц омрачился Седаном, а затем казармой, а потому, что Верлен был тем, кем он был, и соблазны оказались сильней любви к женщине. Главное, чего Верлен так и не понял, это противопоказанность семейных отношений личности его склада.

Через тринадцать месяцев брака Верлен ощущает себя человеком обманутым, сам не понимая кем, человеком озлобленным, сам не понимая против чего. Надвигается гроза, близится катастрофа.

Свадьба ничего не изменила в болезненных пристрастиях Поля. Он каялся, просил прощения у жены, но не мог устоять перед искушением «зеленого змия». К тому же в состоянии опьянения становился неконтролируемым, страшным. С первых дней семейной жизни происходили столь ужасные сцены, что мадам Верлен вскоре заговорила о разводе. Матильда призналась мужу, что вышла замуж вовсе не для того, чтобы досматривать опасного больного, но ради светской жизни, литературного салона, богатства, наконец.