Проклятые поэты

Как известно, еще со времен Гельмгольца каждый музыкальный инструмент имеет свои обертоны, качество которых и отличает его от всех других: это и есть его тембр, то есть особая окраска звука. Столь же давно известно и другое: что голос сам по себе есть сложный инструмент, прообраз всех прочих инструментов, ибо издаваемые им ГЛАСНЫЕ звуки отличаются друг от друга сочетанием обертонов, как разные инструменты. Человеческий голос – это своего рода язычковый духовой инструмент с изменчивым резонатором.

Не останавливаясь на хитроумных «говорящих инструментах», придуманных позднее, напомним, что Гельмгольцу удалось, подбирая звуки разных диапазонов, воспроизвести искусственно все произносимые голосом ГЛАСНЫЕ: так было доказано, что ГЛАСНЫЕ, составляющие «голос» языка, суть различные вокальные инструменты. А их звуковая последовательность определяет «словесную инструментовку».

Эта словесная оркестровка, обусловливая тембр, высоту, громкость и порядок слов, призвана наделить фонетические единицы, входящие в язык, дополнительным значением. Если поэт и вправду думает словами, то это такие слова, которые обрели свой изначальный целостный смысл, это слова-мелодии, слагающиеся в язык-музыку. Стало быть, поэтический язык способен существовать лишь в единстве двух своих аспектов – фонетического и идеографического; движимые потребностью в пересоздании материала, мы должны подбирать слова, где преобладает та или иная звуковая гамма, слова, у которых непосредственный смысл дополняется их имманентной эмоциональной силой, Звуком, – слова, которые приходят на ум сами собой, словно предназначенные быть звуковым воплощением Идей, порождающих – в процессе собственного возникновения – свойственную им музыку и РИТМ.

Имея в своем распоряжении такой язык-музыку, органично соединивший фонетический склад обычной Речи с ее материально-звуковой инструментовкой, – такой «голос», звучность которого подчеркнута и усилена Стихом, мы, пожалуй, обретем наконец право связать тот или иной звуковой строй, определенную упорядоченность вокальных тембров с тем или иным строем чувств или мыслей.

По мнению Л. Г. Андреева, будучи уподоблены цвету, звуки становятся носителями совершенно новой функции – непосредственного внушения, суггестии, глубинного воздействия на чувства, столь характерного для поэзии Рембо. В известной мере «Гласные» – реализация программы «ясновидения», «новых идей и новых форм», программа символизма и модернизма.

Сонет «Гласные», ставший своеобразной «визитной карточкой» Артюра Рембо и, возможно, французского символизма в целом, по сей день рождает все новые и новые интерпретации, являясь одной из наиболее ярких свидетельств многомерности символизма. По мнению Т. В. Соколовой, «сюжет этот едва ли когда-нибудь может быть исчерпан, и столь же неисчерпаемо разнообразие предлагаемых трактовок, несмотря на то, что уже теперь их спектр достаточно широк».