Проклятые поэты

Ренан, Леконт де Лиль и Банвиль уже умерли, Рембо – погиб, Верлен – одичал; беседы Эредиа, блиставшие остроумием, мало давали пищи; Сюлли-Прюдом заблудился; какое-то презрительное самодовольство мешало еще признать в Мореасе достоинства подлинного поэта; Ренье и Вьеле-Гриффен только еще зарождались… За кем же идти? Кому поклоняться, о боги?

Творец таинственных песен родился в 1842 году в семье с якобинскими традициями, но, в отличие от Бодлера, Верлена или Рембо, прожил короткую жизнь без свойственного бомонду и андерграунду эпатажа и шока. До тридцати лет он преподавал английский в провинциальных школах (Турнон, Безансон, Авиньон), а в 1871-м переселился в Париж, ведя уединенную жизнь и не вмешиваясь в бурные литературно-художественные дебаты парижской элиты. В Париже Малларме издавал модный женский журнал, а с конца 70-х годов в периодике появились его отдельные поэтические миниатюры, обратившие на себя внимание «сливок общества».

Литературную известность Малларме приобрел не только благодаря новой поэтике – с 1886 года берут начало ставшие вскоре знаменитыми литературные «вторники» в его доме на рю де Ром.

На этих вторниках у Малларме в числе тех, кто в благоговейном молчании слушали чарующие монологи хозяина, бывали Уистлер, а позднее Оскар Уайльд. Среди первых и наиболее постоянных посетителей были трое мало кому известных и очень молодых людей: Эдуард Дюжарден [предтеча Джойса!], Теодор Визева и Феликс Фенеон.

Негромкая, но прочная слава Малларме, ставшего эмблематической фигурой французского символизма, пришлась на последнее десятилетие его жизни (Малларме умер в 1898 г.). Став признанным мэтром, окружив себя самыми талантливыми молодыми поэтами Франции (в круг Малларме входили А. Фонтена, Ф. Вьеле-Гриффен, А. де Ренье, А. Жид, П. Валери, Л. Луи, Л.-П. Фарг, М. Швоб, ставшие впоследствии славой своей страны), он перебросил мосты между художниками разных школ и поколений, между поэтами и музыкантами, между «классиками» и модернистами. К голосу великого поэта прислушивались Верлен и Вилье де Лиль-Адан, Золя и Гюисманс, Мане и Дега, Дебюсси и Равель.

Находясь в эпицентре художественной жизни Франции, С. Малларме тесными узами связан с нарождающимися течениями в живописи и музыке. Он восхищался Бертой Моризо, невесткой Мане, наслаждаясь в ее доме обществом Ренуара, писавшего его портрет, а также – Моне и Дега. Последнему он помогал советами, когда тот надумал писать сонеты. Лето Малларме проводил неподалеку от Фонтенбло, где его соседом был Редон. Их сердечные отношения базировались на глубоком понимании творчества друг друга и общности эстетик. Малларме восхищался творчеством Пюви де Шаванна, еще больше – Ренуара и Берты Моризо. Как до него Бодлер, Малларме раньше других писателей оценил новые течения в живописи, например – Гогена, приобщая к ним посетителей своего салона.

Как это всегда случается с «атомным котлом» культуры, художественные взаимовлияния обоюдны: синтаксис и словарь Малларме усваивались его друзьями-художниками: письма и дневники Одилона Редона могут вполне конкурировать со стилистикой поэтов-символистов. Малларме признавался Редону, что порой завидует надписям, которыми художник сопровождает свои гравюры.

Свой первый поэтический сборник «Стихотворения» Малларме издал лишь в 1887 году, а принесшая известность книга «Стихи и проза» увидела свет за пять лет до смерти. Герметичная поэма «Бросок игральных костей никогда не упразднит случая», выражающая эстетическое кредо поэта, опубликована за год до смерти поэта.

Видимо, было бы неправильным считать «точкой отсчета» французского символизма литературный салон С. Малларме, в котором собирались Анри де Ренье, Франсис Вьеле-Гриффен, Рене Гиль, Пьер Кийар, Гюстав Кан, Эфраим Микаэль и др. – сам Малларме никогда не скрывал предтеч и «корневую систему» своего литературного течения. Своими корнями поэтика Малларме уходит в немецкую мистику и классическую философию, в фантастические грезы Р. Вагнера, открытия Э. По и Ш. Бодлера. С Малларме берет начало не символизм, а его оформленная школа, его «аппарат».