Проклятые сны (СИ)

Белль повернула голову в его сторону. Бочком, осторожно пробираясь через толпу, Румпель подошел к помосту и взял протянутый ему свиток.

- Готлиб! - тем временем выкрикнул глашатай имя из следующей повестки.

- «Ему бы ознакомиться с алфавитом», - подумалось Белль. Наверное от напряжения и раздражения, которую у нее вызывала вся эта ситуация. Впрочем причины были глубоко личными и совершенно неуместными.

Румпель тем временем выбрался из толпы и уверенно шел по направлению к ней. Все казалось настолько реальным и естественным, что на минуту у нее даже замерло сердце: Быть может он видит меня? Но естественно это был бред, самообман, невысказанное желание. Румпель подошел к мужчине, не умеющему читать..

- Страшно? - спросил у него Румпельштильцхен.

- Не совсем ясно, - нахмурился парень, - Что тут написано?

- Там написано твое имя, потом приказ собраться завтра на этой же площади и имя герцога Пограничья со всеми прилагающимися к нему титулами, - пояснил Румпель.

- Ясно… И да. Страшно, - сказал парень, - А тебе нет?

- До дрожи! - уверил Румпель, - Но для себя я вижу некоторые возможности, на которые и надеяться не смел.

- Какие такие возможности? Умереть быстро или умереть медленно?

Они оба рассмеялись, а затем Румпель, с улыбкой, но уже несколько печальной, сказал:

- Ты явно не из моей деревни.

Воспоминание сменилось.

Белль оказалась в доме прях. Теперь в доме Румпеля и Милы. Здесь все поменялось. Не было лавок, только стулья. Другой стол, дешевле. Но вот всякая мелкая утварь была явно лучше и аккуратнее, чем у старух. Стены украшали рисунки, появились какие-то странные безделицы. Мила сидела за столом и трудилась над той самой шалью, блаженно чему-то улыбаясь. Белль села напротив нее, пытаясь определить как много времени прошло со дня свадьбы. Лицо не давало ответов. У нее даже руки не загрубели, только кончики пальцев казались тверже.

Дверь отворилась и в дом, как ураган ворвался Румпель. Уверенный, с идиотской улыбкой во весь рот.

- Мила! Мила!

- Да! Почти управилась! - отозвалась Мила

- Ай, да умница!

- Есть на кого равняться.

Последнее произнесено было немного кокетливо, но явно ей претило. Природно было несвойственно. Только грубая прямота. Мила слегка приподнялась для краткого приветственного поцелуя, которым одарил ее супруг, и подозрительно уставилась на него, отходящего в сторону с перекошенным от едва сдерживаемой радости лицом.

- Ты сегодня рано…

- Мила! С ткацким делом покончено. Я иду на войну.

- Воевать с ограми? - Миле стало как-то совсем не весело.

Белль тоже, так как Румпель вне всяческих сомнений нашел самый странный повод для радости из всех. Ну не был он похож на человека, который готов ринуться в бой и убивать, убивать, убивать врагов без оглядки. Ну, во всяком случае, пока. Мрачный муж Белль совмещал в своем образе множество противоречивых качеств.

- Завтра боевая подготовка, - эти слова он чуть ли не пропел.

- Постой! Румпель! Но война — это страшно. Люди о таком врать не станут.

- Знаю, милая, знаю, - Румпель наконец сел, рядом с женой, и взял ее за руки, - Сказать по правде самому страшно. Но это то, чего я ждал всегда. Всю свою жизнь. Пойми! Невыносимо когда тебя меряют грехами твоего отца.

- То, что все знают его как труса не значит, что и ты такой же, - возразила Мила, грустно и ласково глядя ему в глаза.

- Я бы к ней прислушалась, - прокомментировала Белль.

- Это понятно нам с тобой, но не другим, - последовало ответное возражение, - Я пойду воевать и смою с себя клеймо отцовского позора.

- Что же. Ступай! - смиренно согласилась Мила и добавила поучительным тоном, - Будь храбрым! Стань героем!

Белль прыснула со смеху. Она конечно не сомневалась, что Румпель способен на героизм, но в данных обстоятельствах, все,что он мог сделать — погибнуть наравне с остальными без особых заслуг. Героизм все же означал для них с Милой очень разные вещи.

- Как я тебя люблю! - нежно проговорил Румпель и ближе пододвинулся к жене.

- Как я тебя люблю! - передразнила Белль, и невесело рассмеялась.

- И я тебя, - сказала Мила, - А когда возвратишься…

- Я тебя засыплю упреками и убегу с Киллианом, бросив собственного ребенка, - вставила Белль.

- … Ко мне, то заживем так, как всегда хотели, как всегда мечтали…

- Счастливой семьей,- закончил предложение Румпель и прижался лбом к голове Милы.

Воспоминание сменилось.

Теперь Белль оказалась в солдатском лагере. На дворе была зима. В этот раз она стояла как раз рядом с Румпелем, облаченным в легкую солдатскую кольчугу и длинный темный плащ.

- Солдат! - крикнул человек, старше по званию

- Я? - изумленно спросил Румпель, как-будто рядом был кто-то еще

- Стереги ту клеть! - суровый военный указал на прямоугольный предмет, покрытый сверху куском мешковины, лежавший в видавшей виды повозке.

- А что в ней? - спросил Румпель, ткнув пальцем в сторону клетки.

Белль ожидала, что его сейчас отчитают за излишнее любопытство, но этого не произошло. Ей и самой стало очень интересно, что в ней.

- Пленник, - ответил военный, - Поможет победить в битве с ограми. Аккуратнее. Тварь изворотливая.