Проклятые убийцы

– Такого не бывает! – заверил его приподнявшийся на локте парень. Его волосы растрепались и напоминали гнездо из рисованного мультика.

– Бывает. Это секретные технологии, – залился слезами Калигула.

– Вылезай. Всё равно ты под моим присмотром, – соврал ему Анубис. Выбившейся из сил мужчина послушался и выполз из своего укрытия. Одежда его перекрутилась и сбилась, как у заброшенной на чердак куклы. – Давай я тебя почищу и корсет затяну, – предложил шакал, и Калигула поддался его манипуляциям. В темноте, конечно, туго удавалось справиться со шнуровкой, но спустя несколько минут Калигула вновь блестел, как бриллиант.

– Подай парик, – приказал он, и покорный пёсик послушно вытащил груду искусственных локонов. Смахнул с зелёного зефира серый налёт и протянул товарищу. Тот, брезгливо его осмотрев и повертев в руках, нахлобучил обратно. – А ты-то чего сны не гоняешь? – шёпотом поинтересовался более или менее отрезвлённый Калигула.

– А я приказаний жду.

– Каких ещё приказаний? – стало любопытно потомственному императору.

– Ну, куда Абсолют пошлёт меня в этот раз. В бар «Баранка» или в клуб «Клумба», – чистосердечно пояснил Анубис.

– А может, тебе его послать? Ну, куда подальше? – лукаво хихикнул Калигула, всё ещё беспокоясь о том, как выглядит шишка его волос.

– Ты что, спятил? Я же избранный! – поперхнулся слюной Анубис, по примеру собеседника поправляя каре.

– И каково это? Быть избранным? – продолжил интервью мужчина.

– Паршиво, – поморщился Анубис. – Я же не хочу людей в загробный мир провожать. И порой так противно от себя становится, словно человечиной воняет…

– Не комплексуй, – радушно подмигнул Калигула. – Рассмотрим твою проблему подробней, – потёр он ладони. – Тебя мучает совесть за свои поступки. Тебе трудно смириться с должностью убийцы. Но пойми, что в ней нет ничего дурного и сверхъестественного. Возьмём, к примеру, предложение: «Он погиб» или «Я убил». Дадим ему характеристику: оно простое, повествовательное, невосклицательное и нераспространённое. Ни больше, ни меньше. Таких предложений, как париков в шифоньере! В этом нет ничего паранормального, – искренне вразумил его Калигула.

– А почему тогда, – смущённо поёжился Анубис, – мне самому хочется умереть?

Отчего он ещё не лёг в саркофаг и не накормил какое-нибудь кладбище?

– Ну, смерть нельзя отменить! – бодро заметил Калигула. – Её можно только принять.

– И мне пришлось её принимать десятки и сотни раз…

Ночь

И до зари со мной, дитя моё, рыдай

– Поль Верлен

За входной дверью летал зловещий шёпот. Сальери догадывался, что речь принадлежала охотникам за его идеями. Иначе что ещё могло понадобиться ночным лазутчикам? Только его новаторские сюжеты! Подозрительная холодно-жёлтая полоска света проползала через щель и облизывала паркет. Бдительный писатель не шевелился под одеялом и не сводил расширенных в темноте зрачков со светового языка. Он весь напрягся и взмок.

Когда же за ним придут? Каким изощрённым способом высосут его мысли? Может быть, грянут люди в белых латексных перчатках, усадят его в кресло и прицепят на голову шлем из ремешков на клёпках? От этого шлема протянутся тонюсенькие провода к самому монитору, на котором загорятся кадры активной мозговой деятельности, электрические импульсы и всё в этом роде.

Или же в ухо воткнут фигурную трубочку, через какие пьют фруктовые коктейли на шезлонгах или в барах, и вытянут его блестящие мысли, словно томатный сок? Теории взлома органического сейфа будоражили кровь, задавали вычурный пароль сновидениям, и тем не удавалось проникнуть в глаза, налить конечности неподъёмной тяжестью и переварить минувший денёк.

На небе висела запятая месяца. Сальери уставился на неё и не заметил, как перед ним возникла нахмуренная Памела.

– И зачем ты притащил меня в свой настоящий мир, если он ни словечком не отличается от моего? – сквозь зубы прошипела она. Если вирусы передаются воздушно-капельным путём, то злость передаётся из глаз в глаза.

– Действительно? – удивился Сальери. – Но почему? – его бровь превратилась в вопросительный знак.

– Мне совершенно не интересны твои мошеннические штучки! Я хочу вернуться, – Памела сложила руки на груди.

Но Сальери не знал, как заставить плод своего воображения исчезнуть. Реакция была необратимой. Получившийся газ не загонишь обратно в колбу.

– Но я даже не представляю, как перестать тебя видеть. Как перестать тебя слышать. Как перестать тебя любить, – с горьким привкусом боли признался Сальери.

Однако девушку ничуть не тронули его заявления.

– Тебе известна детская игра в «камень-ножницы-бумага»? – лишь спросила она.

– Да, конечно, – спешно отчеканил писатель.

– Почему-то все считают, что она на везение. Или на смекалку. Но в этой игре нет никакого риска. Потому что бумага способна покрыть всё, – Памела с твёрдой надеждой заглянула в то, что находилось под бровями.

– Даже любовь? – отчаянно отозвался Сальери.

– Тем более любовь, – бесстрастно обожгла его девушка.

День

Ваша ночь – лежащих с миром

– Поль Верлен