Проклятые убийцы

Почему-то Калигулу удовлетворил столь неожиданный ответ, и он впустил гостя на порог. Словно Белоснежка мачеху. Правда, пришелец не походил на старую каргу или горбатую ведьму. Незнакомец напялил на себя светлую рубашку с оттопыренным воротничком и нейтральные брюки. Если сравнивать его подбородок с женским, то он казался квадратным и ярко выраженным. Если же сопоставлять его с мужским, то превращался в обычный подбородок с ямкой. Калигулу всегда раздражали подбородочные ямки.

– Добрый день, – дёрнулась ямка. – Как поживаете? Вас всё ещё хотят сбить на «Фольксвагене поло»?

– Откуда тебе известно? – запахнул халат мужчина.

– Дорогой Калигула, вы сами рассказывали мне про свои опасения, – по-дружески наклонился Психолог, проходя вглубь коридора. Его согнутые в локтях руки исполняли роль книжной полки, прибитой к стене. На них возвышалась стопка каких-то, судя по отсутствию красок, скучных энциклопедий. – Я пришёл, чтобы оценить состояние вашего душевного здоровья, – сообщил он, перекладывая книги на матрас. – Вот ваша карта. Здесь написано, что у вас сенестопатический синдром, – прочитал Психолог.

– Галлюцинаторно-параноидный синдром, – продолжил читать Психолог.

– Парафренный синдром, – дрыгнул ямкой Психолог.

Калигула же не мог разобрать ни слова, словно тот говорил на фарси. Словно тот был… заговорщиком. Разведчиком. Террористом. Калигула схватил свою трость в обе руки, словно канатоходец палку для балансирования.

– Убирайся прочь! – заревел он, намереваясь вонзить копьё в светлую рубашку с оттопыренным воротничком. Прямо в грудь. В левое предсердие. В левый желудочек. Задеть аорту. Задеть верхнюю полую вену.

Но ему помешали.

В комнате оказалось Жиголо, а вместе с ним и остальные убийцы в ремиссии.

– Вы с ними заодно?! – рассвирепел император.

– Что здесь происходит? – спросил Пустыня. То, что находилось над глазами, было нахмурено. – Кто вы? – обратился он уже к Психологу.

– Добрый день, Пустыня, – вежливо и даже угодливо начал тот. – Я ваш лечащий врач и пришёл, чтобы осведомиться о вашем состоянии. Видите ли, мы наблюдаем некоторые ухудшения…

– О чём он говорит? – низко прорычал Анубис, плотнее сжимая Анх.

– Я не знаю! Мелит какую-то ерунду! – бросил ему через плечо Сальери.

– Попрошу меня не перебивать, – жестом замкнул их рты Психолог. – Вот, так-то лучше, – одобрительно кивнул он. От его приторной вежливости исходил гадкий душок угрозы. Создавалось впечатление, что их заманивают в ловушку. Костяшки пальцев Калигулы побелели от напряжения – так крепко он держал своё импровизированное оружие. Жаль, под рукой не завалялся топор, иначе бы он устроил театральное представление. – Так вот, – продолжил Психолог. – У вас, любезный Калигула, наблюдаются галлюцинации, обманчивые тягостные ощущения щекотки, стягивания, может быть, жжения в разных частях тела. Вы считаете, что на вас воздействует загадочная сила. Вы слышите голоса. У вас мания величия и преследования, – потёк его голос…

– …А у вас, Жиголо, произошла утрата чувств, отчуждение от собственного «Я». Вы потеряли грань между своей личностью и окружающим миром, – переключился Психолог на лысое существо. – Вы вытеснили болезненные воспоминания из своей памяти. Но вам стоит только вспомнить безразличие своей матери, вспомнить, что она позволяла с вами вытворять, и вы сможете наладить своё настоящее. Ваши навязчивые страшные сны являются ключиками к разгадке… – низким полушёпотом произнёс он, создавая атмосферу триллера. Или детектива. Или ужасов.

– …Сальери, вы утверждаете, что ваши мысли хотят отнять и вложить в голову чужие… – повернулся к писателю Психолог.

– …Анубис! – развёл он руками, словно показывал размер крокодила. – Внутри вас постоянно идёт ожесточённая драка. Вы слышите голос, отдающий приказы. Вас атакует импульсивные желания убивать. Вы противитесь ему, у вас разгорается борьба мотивов. После содеянного вы корите и обвиняете себя, уважаемый Бог смерти, ведь так?.. – вскинул свой продавленный подбородок наглый нарцисс.

– …Мама! Несчастный, как случай, Мама! – жалостливо склонил голову он. – Олигофрения в умеренной степени тяжести… – остановился Психолог, считая, что диагноз говорит сам за себя, и потому не стоит продолжать.

– …А у вас, дорогой Пустыня, попросту говоря, шизофрения. Что ж, мои друзья, увидимся с вами через несколько дней, – попрощался Психолог, после того как что-то записал в толстенную книгу.

Уйдя, он оставил уйму вопросов, повешенных в воздухе, и даже Сальери не мог до них дотянуться. Всё произошло так внезапно, что шок пулей врезался в полосу напудренного лба.

– Это определённо заговорщик, – вслух решил Калигула, постепенно возвращая трость в вертикальное положение и расслабляя мышцы.

Куб в Пустыне

И близок страшный жар геенского костра

– Поль Верлен