Проклятые вечностью (СИ)

Анна оказалась права, сейчас их троица оказалась на обочине жизни, вызвав на себя гнев бессмертных, их общий враг был куда сильнее каждого из них, а значит, хотя бы на время им надлежало забыть о старой розни, сосредоточив усилия на Викторе и Мирабелле. К тому же, если Дракула падет до того, как сможет раскрыть тайну их общего прошлого, последнее так и останется сокрытым в пыли веков. И сейчас, зная некоторые подробности былой жизни, лишавшие душу покоя, Ван Хелсинг уже не мог прозябать в забвении.

Его кровь смогла открыть Селин лишь маленькую частичку его истории, а он хотел знать все. Хотел сорвать все маски, за которыми скрывались предательство и ложь — две вечные стороны на медали заговорщиков.

В этих мрачных мыслях прошел его, наполненный одиночеством и сомнениями путь, поэтому когда мрак ночи прорезали еще более темные шпили древнего замка, охотник наконец-то вздохнул с облегчением. Дорога, пролегавшая сквозь старое кладбище, обрывалась у семейного склепа Валериусов, а дальше поднималась к небольшим воротам, охранявшим подступы к замку.

Страх перед темнотой был ему неведом, а потому он смело ринулся вперед, проходя меж стройными рядами могил, то и дело натыкаясь на обломки старых надгробий, обращавшихся в тлен вслед за теми, кто покоился под ними. Каждое мгновение его взгляд останавливался на покосившихся от времени крестах или встречался с пустыми глазами статуй, взиравших на него из потустороннего мира, а оттого холодок пробежал по его спине.

Никогда в жизни не было такого, чтобы охотник страшился, слушая суеверные россказни о проклятых, или боялся призраков, обитавших на грани миров, но сейчас, по неведомой даже ему причине, каждый шаг давался ему все с большим трудом, а душу охватывало неясное волнение. И дело было не в пугающей атмосфере, не в заунывном поскрипывании деревьев, простирающих к небесам свои кривые ветви, не в скрипе ограды, ударяющейся о камень.

Несколько недель назад в погоне за оборотнем, он уже был здесь ночью, ступал по священной земле обители усопших, но тогда даже мускул не дрогнул на его лице, а теперь вся душа трепетала и рвалась наружу из темницы бренной плоти. Он не понимал этой перемены, а потому начинал опасаться собственных мыслей. Раньше кладбище представлялось ему лишь местом упокоения мертвых тел, переступивших порог земной жизни и из вместилищ красоты сделавшихся прахом, теперь же ему казалось, что он видел их беспокойные души, вырвавшиеся из гробового плена.

Но когда его взгляд столкнулся с мраморным изваянием, стоящим на широком постаменте у дальней ограды, охотник впал в какое-то оцепенение. Лунный свет, падая на раскинутые в разные стороны крылья ангельского создания, заставлял статую светиться в ночи. Пройдя по заросшей ежевикой тропе, Ван Хелсинг подошел ближе, вглядываясь в безмятежное лицо совсем еще юной девушки, увековеченной в камне. Природа оставила на мраморе свой отпечаток, избороздив полунагой силуэт и волосы незнакомки мелкими трещинками, но ее лик прошел сквозь века нетронутым ни временем, ни стихией, сохранив прекрасные черты. Высокие скулы, прямой нос, большие глаза и венец длинных волос, скрывающих округлые груди — это была красота истинной аристократки, которой могли позавидовать древние богини. Но когда взгляд скользнул по эпитафии на надгробной плите, его сердце пропустило удар, а душу сдавило в стальной хватке отчаяния. Холодная надпись гласила:

То не мертво, что вечность охраняет,

Смерть вместе с вечностью порою умирает!*

Несмотря на то, что он слышал эти слова впервые, они показались ему удивительно знакомыми. Его разум начал биться в лихорадочных мыслях, пытаясь вернуть к жизни затерянные в вечности воспоминания, но все усилия терпели провал за провалом, а смысл написанных слов все глубже впечатывался в его сознание. Эпитафия, которая вначале показалась ему бессмысленным набором слов, все больше обнажала глубокий философский смысл, олицетворяющий жизнь, как замкнутый круг. Это был настоящий жизненный парадокс: ведь единственным охранником вечности была, как ни странно, смерть, которая погибнет лишь вместе с вечностью, ибо когда не будет сущего, не будет и смерти, но она бессмертна, потому что вечность не знает конца, и при том жива, ибо перейдёт чрез все века. Однако для тех, кто видел оборотную сторону ночи, был ясен и другой, сокрытый от людей смысл: ибо охранниками вечности были бессмертные — дети ночи, в их жилах не текла кровь, но они не были мертвы, они существовали в тени, вбирая с кровью жертв их знания, накапливая вековую мудрость. Каждый из них олицетворял смерть и был хранителем вечности, и лишь их погибель могла оборвать вечность, ибо вместе с прахом вампиров по ветру развеивались их вековые знания, история цивилизаций канувших в Лету, завершалась целая эпоха.