Проклятые вечностью (СИ)

— Но как такое возможно? — с недоверием спросил Гэбриэл, как громом пораженный этой новостью. По правде сказать, он готов был услышать от вампира любую несуразицу, но это было уж слишком. Как мог он, не имеющий ни памяти, ни божественной силы быть предводителем небесного воинства? Как мог быть проклятый Богом оборотень носителем священной крови? Это было просто непостижимо.

— О, Гэбриэл, порой мне кажется, что наши возможности ограничиваются лишь фантазией Творца, ведущего свою игру, чтобы развеять тысячелетнюю скуку.

— Это людские судьбы, а не игра?

— Не будь наивным, мой друг. Это самая интересная игра из всех. Здесь нет мелочных человеческих розней из-за земли, скота или женщин. Это великая игра: один Бог против другого, добро против зла, и судьба всего живого положена на хрупкую чашу весов. Здесь ты — ближайший соратник Господа, и я — сын Дьявола — мы оба лишь пешки, покорно ожидающие, пока один из них решит сделать свой ход, но они оба бессмертны, как сама вечность, а потому, партия длится уже не первый век.

— Это ложь. Это просто невозможно!

— Ну что ж, если ты не веришь моим словам, не вижу смысла их тратить на пустые разговоры, — пожав плечами, отозвался граф.

— Нет, — почти жалобно простонал Ван Хелсинг, даже боясь предположить, что еще расскажет Дракула об их общем прошлом. — Продолжай.

— Как бы то ни было, выбор у меня был небольшой. Либо ты с кучкой рыцарей из Ордена, либо ничего, а хрупкая надежда была все же лучше, чем никакая. Я согласился, собрал остатки сил, и мы выступили к границе. Два года мы вели с турками партизанскую войну, защищая христианские земли от иноверцев, и были вознаграждены за это победой. Но я, как мне казалось тогда, получил еще одну награду — преданного друга, брата, разделившего со мной не только тяготы битвы, но собственную кровь.

— Братание?!

— О, я вижу, твоя зазноба поведала тебе и об этом! Да, мы стали братьями крови, — проговорил вампир, показывая ему белесый шрам на своем запястье. — Это была твоя первая ошибка, вызвавшая впоследствии гнев Господень.

— Ошибка?

— А ты как думал?! Проблема заключается в том, что даже небесные воины, оказавшись на земле, становятся подвержены людским порокам, как и посланники тьмы, но последних за это не подвергают анафеме. Ни ты, ни я в тот момент не подумали о том, что языческий обряд, магия крови, повлекут за собой такие непредсказуемые последствия. Нельзя делиться святостью, Гэбриэл. Но это было лишь верхушкой айсберга.

— Ты уже наговорил достаточно!

— Мне остановиться? — с веселой улыбкой проговорил вампир, наслаждаясь тем моральным превосходством, которым обладал в этот момент над охотником.

— Нет, — недовольно буркнул он.

— По сути, твоя миссия была выполнена, но ты так и не получил приказа вернуться на небеса, а потому, сохранив твою ангельскую сущность в тайне, мы вернулись в мой родовой замок, — Дракула бросил беглый взгляд на темные стены, увитые плющом. — Там нас как всегда встретила Изабелла, ставшая еще прекрасней. Несмотря на холод, на царивший мрак, она выскочила встречать победителей и кинулась мне на шею, едва мы переступили порог. Представь себе конфуз, дочь служанки кидается на шею господину. Мне было почти сорок, а ей без малого двадцать. Так началась наша печальная история, которая привела нас к тому, что ты видишь сейчас.

— Что произошло после?

— Для начала пришлось вернуться к кровавой политике, ибо привыкшее к жизни в военное время население оказалось совершенно не готово к миру. Разбой и мародерство процветали, то и дело вспыхивали локальные мятежи, которые приходилось жестоко карать. И тут-то начались наши с тобой первые разногласия. Будучи слугой Господа, ты не мог принять мои методы правления, хотя они и были обоснованы и полностью отвечали требованиям эпохи. Кто сказал, что сажание на кол — жестокое наказание? Вырезая десятки на глазах у тысячной толпы, я на корню пресекал бунты, я, по сути, спасал остальных. Но ты не желал меня понять, постоянно взывая к милосердию, но забывая о том, что добрые правители долго не живут.

— А Изабелла, что было… — охотник замялся, так и не решаясь облачить свои мысли в слова.

— Мы втроем были неразлучны. В тот миг, я думаю, что каждый из нас узнал о том, что значит семейное тепло, но женская красота — это такая сила, которая оставляет след даже после своего исчезновения, волнуя душу и сердце, а ее красота, в том числе и духовная, всегда была рядом. Тогда-то Валерий и открыл нам тайну ее происхождения, но было уже поздно, я не мог повернуть назад. Мы оба, ты и я, полюбили Изабеллу той любовью, которой недозволенно любить брату или слуге Господа. Эта была грешная любовь, безнадежная, но она зажгла наши сердца.

— Но как ты мог! Она была твоей сестрой?