Проклятые вечностью (СИ)

Раньше в моих глазах он был лишь эфемерной угрозой, ожившим преданием, в которое я отказывалась верить, но теперь он реален. Каждую неделю мы находим красноречивые подтверждения его возвращения. Исчезают люди, а потом их изувеченные и обескровленные тела находят выброшенными у близлежащих деревень.

Валерий и Матиаш готовятся к войне, а я… я до сих пор не могу поверить в то, что мой отец мог стать причиной этих зверств».

В это Анна как раз-таки верила. Теперь она не понаслышке знала о том, сколь нестерпимым может быть голод бессмертных. Он опьянял, кружил голову, лишал воли. Она до сих пор не могла его контролировать, ибо жажда была сильнее ее. Перевернув еще несколько страниц с выцветшими чернилами, девушка продолжила:

«Трансильвания. 10 января 1482 года.

За последние дни здоровье деда заметно ухудшилось. Нескончаемые ночи поиска, и дни, проведенные за чтением древних свитков, оставили печать на и без того ослабшем организме. Ноги его подкосила неведомая хворь, а душу сковало отчаянием. Все чаще он твердит о том, что не может умереть, не выполнив свой долг, что тайны множатся во мраке, но каждый раз, когда я прошу его пролить лучик света на жизнь и смерть моего отца, он отвечает упорным молчанием, и это меня беспокоит.

Что за тайна может оставить такую пропасть между отцом и сыном? О, как бы я хотела хотя бы раз в жизни увидеть собственного отца! Все твердят мне о том, что мой долг подарить ему смерть, но как можно поступить подобным образом с тем, кто подарил мне жизнь?

Дед неустанно повторяет то, что он разрушил нашу семью, что он стал причиной смерти моей матери, что он отрекся от Бога и этим накликал на семью гнев небес. Но упорное нежелание Валерия говорить, заставляет меня усомниться в его словах. Глядя на исторические документы, я вижу, что он делал большие пожертвования церковным приходам, строил монастыри, наделял их привилегиями и землями. Разве мог такой человек просто так отринуть веру в Создателя. Что-то тут не чисто, и я обязательно узнаю истинную причину!»

Это чтение захватывало Анну все больше и больше. Элена задавала те же вопросы, которые терзали и ее собственную душу, но девушка никак не могла решиться на откровенный разговор с Дракулой, а точнее, Дракула упорно не желал развеять таинственный туман, окружавший причину его обращения. Поэтому больше всего сейчас принцесса боялась того, что ответ на этот вопрос сокроют размытые чернила.

«Трансильвания. 18 января 1482 года.

Таинственные убийства продолжаются. Вчера пропали двое крестьян из деревни, ушедшие в лес на охоту. С каждым днем все сильнее паника окутывает сердца. Люди боятся покидать свои дома, даже торговые караваны, заезжавшие сюда, остановились. Горы и снега будто отрезали нас от мира, заперев в клетке с неведомым ужасом, который до сих пор не явил свою личину.

Валерий все так же молчалив и сильнее ослабел. Не на шутку мы начинаем опасаться худшего. Сегодня я застала его за сжиганием старых бумаг и писем. Все больше его поведение напоминает поведение безумного алхимика, который опасается попасть в лапы инквизиции, а потому сжигает все следы своей былой деятельности. Боюсь, что теперь мы никогда не узнаем о том, какая истина хранилась на этих страницах».

— И я многое отдала бы за то, чтобы узнать эту тайну, — прошептала Анна. Раньше ей казалось, что все бумаги, хранившие на своих страницах столь желанные для всех потомков Дракулы сведения, были уничтожены тленом веков, но все оказалось намного проще: не время, а человек уничтожил память о собственном ребенке, оставив по большей части написанные после его смерти документы и предания собственного авторства, передающиеся из уст в уста. Безусловно, Дракула был кровожадным тираном, но и он имел право на то, чтобы его история была рассказана, ибо даже в самой глубокой тьме всегда затаен лучик света. Даже темное небо освещается звездами, так почему собственный отец с таким упорством насаждал культ ненависти к нелюбимому отроку? О, как она рассчитывала на то, что найдет этот ответ в дневнике своей прародительницы. Следующая запись была сделана лишь спустя полгода после предыдущей:

«Трансильвания. Замок Бран, 5 июня 1482 года.

За все это время я не написала ни строчки. Валерий умер! Неизвестная хворь и угрызения совести преждевременно унесли его душу в иной мир, и еженощно я молюсь за то, чтобы его мятежный дух нашел успокоение и прощение.