Проклятые вечностью (СИ)

Вампир подошел к столу, разглядывая сосуды. Всего их было тридцать три. Некоторые из них были истинными произведениями искусства. Взгляд сразу застыл на золотой чаше, усыпанной рубинами, внутри которой находился серебряный ключ в форме креста не менее искусной работы. Дар, достойный самого Господа, вне всякого сомнения – священная реликвия. За ней стоял серебряный кубок с медным ключом, на котором была сделана гравировка, изображавшая двух всадников на одном коне – символ тамплиеров, наверняка вывезенный из Иерусалима. Подле них стояли две медные чаши с инкрустированными бриллиантами и изумрудами медальонами, чуть поодаль деревянный резной сосуд, отделанный серебром. По углам находились серебряные кубки меньшего размера, в которых сверкали ониксовые ключи. В самом центре несколько простых кубков из дерева и малахитовый сосуд, который будто светился изнутри. Был здесь и горный хрусталь, и вулканическое стекло. От всего этого многообразия чаш буквально разбегались глаза, а выбрать нужно было одну.

– Ну… – прошептала Селин, выглядывая из-за плеча графа.

– Если хочешь завладеть миром, учись терпению! – задумчиво произнес Дракула. – Здесь тридцать три чаши! Тридцать три… Почему столько? Тридцать три – это возраст Христа.

– И что? – не понимая его, проговорила вампирша.

– Ничего! Очень символично, не считаешь? Занятное совпадение или…. Тридцать три – это ключ к разгадке. Число…

– Что ты имеешь в виду? – произнесла Анна.

– Для окружающих людей Иисус был плотником и сыном плотника, сыном Марии и Иосифа, – при этих словах граф поднял глаза на Гэбриэла, который едва заметно кивнул. – Как плотник обрабатывает дерево, так сын Божий был послан, чтобы выточить из наших душ сосуды, чтобы подготовить их для царствия небесного. Для Всевышнего мы подобны дереву – нас необходимо очистить от коры, удалить сучья, обработать, чтобы мы стали гладкими, без заноз, без травм, нанесенных прошлым… и Он…. Иисус трудится над нами, чтобы удалить все шероховатости, которыми люди ранят окружающих. Он делает из нас высшее творение по образу и подобию своему.

– О чем ты, черт тебя дери? – не сумев уловить ход его мыслей, проговорила Селин.

– Не богохульствуй здесь. Это лишнее, поверь. Я о том, что золото и серебро – материалы ювелиров, а плотник работает с деревом! – ответил вампир.

– Нам нужна простая деревянная чаша! Чаша плотника! – будто читая его мысли, произнесла Анна. – В ней лежит ключ!

– Да, – кивнул граф.

– Но которая? – подходя ближе, спросила Селин. – Здесь их семь.

– Семь – по количеству смертных грехов. Искупление? – граф поднял глаза на Ван Хелсинга, но тот застыл на месте подобно каменному изваянию, даже глаза заволокла стеклянная пелена, сокрывшая эмоции.

– Он не поможет тебе! – отозвался Адониэль. – Выбор за тобой!

Склонившись над чашами, Дракула стал вглядываться в изображения адских порождений, ставших олицетворением главных пороков. Здесь собрались все: гордыня, зависть, гнев, уныние, алчность, чревоугодие, похоть. Видимо, правильного выбора не существовало, а точнее, для каждого человека он был свой, ибо каждая душа должна была до дна испить чашу собственных грехов в знак покаяния. И чаша эта была горька! Невольно по лицу вампира пробежала ироническая улыбка: за свое четырехсотлетнее бытие, пожалуй, в этом бренном мире не осталось скверны, которую граф бы не попробовал на вкус. Значило ли это то, что он должен был опустошить все кубки, чтобы искупить содеянное? К тому же, для искупления требовалось раскаяние, а он ни о чем не жалел.

Подумав несколько мгновений, вампир поднял чашу гнева. Гнев был отцом всех пороков, первоисточником, приведшим его на кровавый путь мести. Гнев был ядом и огнем, которые столетиями испепеляли и отравляли его изнутри, но теперь осознание того, что свет этого греха был слишком ярким, а потому не мог гореть в душе вечно, молнией пронзило его разум. Сама того не понимая, принцесса затушила пламя его злобы, став для него спасительной соломинкой – светочем надежды. Следуя за этой спасительной ниточкой, он должен был пройти по верному пути, заслужить право на искупление в Чистилище. Его чаша – чаша гнева!

– Ваше здоровье! – поднимая кубок над головой, произнес граф, поднося сосуд к губам, но, встретившись с торжествующим взглядом Адониэля, замер, не сделав ни единого глотка. Какая-то необъяснимая горечь подступила к горлу, а сомнения поселились в сердце. Молча он отставил сосуд в сторону, пытаясь разгадать истинные намерения Создателя.

Грехи… За его спиной проливались реки крови, едва ли он сможет их искупить, испив из священного сосуда. Только смертью и адскими муками можно было смыть с него пятно порока. Сейчас вампир понимал это со всей ясностью, на которую был способен. Едва ли прочие беглецы из ада многим отличались от него. Нет, замысел Создателя был тоньше, изощрённей… или же, наоборот, проще!

– Что? Что случилось? – произнесла Анна, не понимая причины в поведении своего избранника.